Вспомни про любовь - стр. 6
Папа ворчит что-то нечленораздельное, резко вздрагивает и распахивает глаза.
— Мишель, о, привет, я даже не слышал, как в дверь позвонили!
— Возможно, это потому, что у меня есть ключ, и поэтому я не звоню в дверь?!
Он потирает лицо, потом садится прямо:
—Точно, я и забыл, — впрочем, как и многие другие вещи в последнее время.
— Хорошо, что ты хоть раз встал с постели!
— Мне пришлось это сделать после того, как ты вчера распахнула окно в спальне, а после того, как ты снова исчезла, стало чертовски холодно!
— Папа, это было позавчера!
Я смотрю на него, качая головой.
— Позавчера? — он почесывает голову.
— О, пожалуйста, только не говори мне, что с тех пор ты сидишь здесь в этом кресле?!
По его жеманному взгляду я понимаю, что так оно и есть.
Вздохнув достаю из шкафа чистый стакан, наливаю в него остатки воды из бутылки и протягиваю ему.
— Ты ел что-нибудь, кроме печенья?
Он берет пакет с печеньем, заглядывает во внутрь и задумчиво хмурится. Потом смотрит на меня с раскаянием.
Конечно, зачем я вообще его спросила?
— Хорошо, тогда я приготовлю нам что-нибудь вкусненькое!
Когда он благодарно улыбается мне, я беру пакет с печеньем из его рук и тянусь к другому стакану с водой на столе.
— А ты пока можешь принять душ и надеть свежую одежду, хорошо?
— Если это нужно?
— Да, папа, нужно!
Чтобы подчеркнуть свои слова, я немного приоткрываю окно.
— Ладно-ладно, я понял… — ворчит он и встает.
На кухне, заглянув в холодильник, я вижу, что папа почти не притронулся ни к чему из того, что я купила для него несколько дней назад.
Не хватает только йогурта и кусочка салями.
Мое горло сжимается, и я борюсь со слезами, которые щиплют глаза. Но я не могу сейчас плакать.
Я должна быть сильной — ради папы. Моя печаль только еще больше усугубит его положение. А этого никак нельзя допустить, потому что у нас почти нет пространства для маневра! Поэтому решительно берусь за приготовление чего-то вкусненького.
Я нахожу в морозилке порцию жаркого и разогреваю его. К нему готовлю микс-салат из белокочанной капусты, помидоров, перца и сладкого корна. Отрезаю несколько ломтиков хлеба двухдневной давности, поджариваю их на сковороде, смазываю маслом и посыпаю свежей зеленью.
Как раз когда стол накрыт, папа выходит из ванной.
Его волосы еще немного влажные, но, по крайней мере, он расчесал их так, что они больше не торчат из головы в разные стороны.
Он даже побрился.
Удовлетворенно улыбаюсь.
— Ты отлично выглядишь, — говорю и прижимаюсь поцелуем к его чисто выбритой щеке — Садись, ужин готов.
Судя по тому, как папа уминает свою порцию, он, должно быть, действительно проголодался.
Эта чертова депрессия!!!
Мой папа тает на глазах, потому что не может заставить себя что-то сделать, когда ему плохо.
— Ты хорошо готовишь, все очень вкусно, — хвалит он меня между жеваниями.
—Спасибо. Я могла бы готовить это для нас каждый день?
Папа быстро откладывает вилку и берет меня за руку.
— Мы уже прошли через это, Мишель. Я не хочу этого. Хочу, чтобы ты жила своей собственной жизнью. Я справлюсь!
— С печеньем и бутылкой воды? — возвращаю давление его пальцев на его ладонь — Папа, ты часть моей жизни. Ты не хочешь переезжать ко мне — хорошо, я принимаю это. Но разве мы не можем по-прежнему есть вместе каждый день? Готовлю ли я на двоих здесь, с тобой, или только для себя дома — разницы нет!