Вслед за змеями - стр. 23
– Налюбовалась?
Голос Финиста резким щелчком сбил с Марьи оторопь жути. Она вздрогнула, несколько раз глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться, почти безмятежно улыбнулась.
– Да, и мне здесь не нрав…
Она обернулась к Финисту и не смогла сдержать вскрика. Все спокойствие сдернули с нее, как вуаль. Здесь, на обратной стороне мира, он действительно был мертвым соколом.
Он спокойно стоял, лениво покачивая темными очками в опущенной руке, и даже улыбался, позволяя ей разглядывать себя, и, кажется, даже упивался ее страхом, смешанным с брезгливой жалостью. Сквозь тонкую бледную кожу просвечивали темные сосуды, губы потрескались и воспалились, кожа вокруг ногтей потемнела, а сами ногти, крупные, загнутые, подобно птичьим когтям, были сероватого оттенка. Но хуже всего оказались глаза. Гной, скопившийся в уголках и на ресницах, желтоватые бельма, кожа вокруг – красная, припухлая, покрытая мелкими язвочками и царапинами с запекшейся бурой кровью.
– Хорош? – Финист усмехнулся, мелькнули зубы – заостренные, такие же сероватые, как и когти. Марья малодушно понадеялась, что ей показалось.
Он тряхнул головой, снова надел очки, едва заметно поморщившись, когда дужка чиркнула по воспаленной коже. Среди черно-серых волос мелькнули полосатые перья, и Марью пробрала мелкая дрожь.
Она их узнала.
– Где мы?
Финист галантно предложил Марье руку, и она не сразу справилась с дрожью отвращения, вцепилась в рукав, стараясь не касаться кожи.
– Там, где нам помогут. Если, конечно, мы найдем, кого спросить, и сможем спросить правильно. И не надо так вздрагивать, маленькая сестрица, здесь тебя не съедят – я не позволю.
Марья с легким раздражением сильнее сжала ладонь Финиста.
– Я не это имела в виду. Что это за место?
Она так боялась остаться одна, так хотела, чтоб рядом был тот, на кого можно положиться, кто возьмет ее за руку и поведет вперед, но теперь, когда этот кто-то нашелся, покровительственная усмешка в его голосе выводила Марью из равновесия. Хотелось шипеть и царапаться кошкой, не привыкшей к рукам.
– Можешь считать это порогом. Еще не Навь, уже не мир живых. Но, к твоему счастью, к миру живых ближе. Некоторые люди сюда, кстати, как к себе домой ходят… опасайся их.
– Вот как? – Марья нервно усмехнулась и облизала губы. – Опасаться их, а не тебя?
Финист остановился и внимательно посмотрел на нее. Повторил терпеливо:
– Ты знаешь: я не сделаю тебе ничего, что может принести вред мне. Живые… те, кто сюда приходит, уже мало отличаются от нечисти, да только их никакие законы не сдерживают и никакие обереги от них не защищают. Это тебя убедило?
Марья чуть помедлила и кивнула. Дальше они шли молча, и Марья вертела головой, пытаясь найти на этой стороне хоть что-то знакомое. Башня виднеется, белая, квадратная, – не кремль ли? Но где же ее соседки и колокольня за стеной? Среди низких старых домов мелькали уродливые коробки многоэтажек в черных квадратах пустых окон, иногда за ними – степная трава в человечий рост, серая и мертвая. За очередным поворотом Марье почудился стальной блеск воды – тягучей и неподвижной, сонной гладью застывшей безо всякого льда. Порыв ветра бросил в лицо мелкую морось и принес тяжелый запах ила.
Марья слизнула с губ мелкие капельки и осторожно спросила:
– А у кого мы будем просить помощи?