Вслед за душой - стр. 12
Сгребаю девчонку в охапку и притягиваю к себе. Малышка продрогла до кончиков пальцев – холодом отдают даже волосы. Утыкаюсь носом в медные кудри и пытаюсь надышаться, молясь, чтоб утро не настало никогда.
Ее запах сводит с ума… И я не про желание самца – хотя хочу ее знатно.
Просто этот запах…
Он – родной…
Свежая кожа так и манит своей гладкостью – не удержавшись, провожу по тонким запястьям грубыми ладонями и понимаю, что не спит. Дыхание становится тише – притаилась.
Не желая пугать, произношу:
– Не трону, Лиса, обещаю. Просто отогрею…
– Спасибо… – хрипло шепчет девочка и снова проваливается в сон, доверчиво прижавшись щекой к моей груди.
Надо ли говорить, что больше я не смог уснуть?
Глава 8
Арнэлла
Первое, что ощущаю, просыпаясь – упругую, каменную мужскую грудь под своей щекой. Открываю глаза – не показалось – сплю на нем.
Черт возьми! Как так-то?!
Впопыхах встаю, расправляю платье и слышу:
– «Арни… Просыпайся…»
– Ма-ма! – бесконтрольно кричу, что есть мочи, отчего Артур мгновенно встает на ноги.
Смотрит на меня с прищуром, а я… А я впервые готова разрыдаться при мужчине.
– Идем, Лиса. Уже рассвет… – спустя время произносит негромко и принимается собирать свои пожитки.
Стою как неприкаянная, а в голове голос мамы эхом отдает.
Как же, наверное, сходит с ума, в ожидании!
Верит, родная, не сдается…
– Артур… – впервые произношу это имя, словно пробую его на вкус и замечаю, как приятно покусывает язык, – Твоя мама жива? Прости за вопрос…
– Нет, Лиса. Мама умерла в родах. Я ее не знал.
Молчу. Не знаю, что добавить, а хочется поговорить – мысли просто съедают назойливостью.
– А твоя? – негромко передает пас.
– Моя жива. Прям вижу, как сидит надо мной и вглядывается в лицо, ожидая, пока глаза открою…
– Не думай о тяжелом… Все так, как должно быть! – выдает он и протягивает руку, помогая взобраться на крутоватый холм.
– Не хочу лезть не в свое дело, но откуда ты научился так стрелять, убивая одним выстрелом? – перевожу тему, чтоб не раскиснуть в хлам.
Смотрит на меня и молчит. Долго молчит. Взвешивает.
Сейчас нагрубит и скажет, чтоб не лезла, куда не просят…
Но нет…
– Я рос с отцом в таких условиях, что не пожелал бы врагу. Он был хорошим мужиком, но пил беспробудно. В короткие минуты частичной трезвости, вспоминал, что у него есть сын – шел на рынок, воровал и приносил мне еду. Все остальное время, пока спал после очередной пьянки, я добывал себя пропитание сам. Меня под крыло взял местный кузец – стрелок. Он совмещал два дела сразу и к нему часто привозили детей с других поселений, чтоб обучить стрелковому делу. Его основной доход шел от обучения, но меня обучал бесплатно, а я в свою очередь в качестве благодарности помогал в кузне. Там было интереснее, чем с пьяным отцом… Да и в кормежке меня не обижали. Так и дорос до девятнадцати лет…
Слушаю, не перебивая, словно на уроке истории, осознавая, что нахожусь сейчас там, где, по сути, невозможно оказаться никак.
– А потом? – спрашиваю, замечая, что молчание затянулось.
– Потом распрощался с учителем и ушел бродяжничать по свету. Лук есть, стрелы есть – значит, ужин себе добуду в любом случае…
– Не страшно было уходить в никуда?
Он хмыкает, окинув взглядом:
– Страшно не видеть ничего кроме мятой физиономии отца изо дня в день…
– Ты не скажешь мне, как ты оказался в тот день у реки? – пробую еще раз вытянуть информацию, пока удалось разговорить.