Всемирная волновая история от 1991 г. по 2013 г. Монография в 10 частях. Том 4, часть 2. Версия 2025 г. - стр. 9
17 – 19 июля 1991 г. Лондон: саммит лидеров ведущих стран мира в формате «7+1»
17 – 19 июля 1991 г. Михаил Горбачев принял участие в историческом для себя мероприятии – саммите в формате 7+1. Оказалось – это была его «лебединая песня». Лидеры мира просто отдавали дань уважения ему как борцу за мир – везде, кроме своей страны, и лауреату Нобелевской премии – за уход из Германии. Самая крупная ошибка Горбачева, – он рвался на запад и потерял последних союзников на востоке – в СССР.
А. Черняев «1991 г. Дневник помощника президента», М., «Терра», 1997:
«Фото «7+1» в «Московском комсомольце»: семь лидеров лицом, Горбачев – спиной и контурно. Все, вплоть до Хасбулатова, «сдержанно отнеслись» к визиту президента в Лондон. Все, от «желто» – газетного уровня до государственных деятелей, напирают на то, что ездил, дескать, за миллиардами, а их не дали! Итак, Горбачев продолжает свою революцию «ввода страны в мир», а страна воспринимает это с подозрением и неприязнью. Конкретно – что было в Лондоне. Встреча с Кайфу – одни улыбки. Потом японский премьер скажет Андреотти (а тот передаст М. С.), что только после лондонской встречи поверил в Горбачева. На встрече с Миттераном был Загладин. Буш. Завтрак в посольстве США. По окончании два президента удалились в соседнюю комнату, где окончательно были сняты «детали», тормозившие выход на договор по СНВ. Опять тянули мы до последнего, упирались, но горбачевская «всемирно историческая методика» переговоров все равно ничего не дала. Сама «семерка» в Ланкастер-хаузе. Мы, сопровождающие, кроме Примакова, сидели «за кулисами» – в роскошном отдельном зале… Четыре часа кряду – непонятно зачем, вместо того чтобы ходить по «любимому городу». Результаты: я никогда не сомневался, что Горбачева пригласят, не могли «ему» отказать. Не верить в это было бы все равно что оставаться во власти стереотипов «социалистической» морали, с одной стороны, и «империалистической» – с другой. Но удивительно, все они – за исключением, пожалуй, Миттерана – признают de facto «большую» его значимость, чем свою собственную. Хотя он не представляет уже «послушную» ему сверхдержаву, он – историческая фигура, а они – лишь временно избранные на свои посты… и останутся в истории как деятели «эпохи Горбачева»… Буш – не из-за гонора не пошел к «Майклу» в посольство, а позвал к себе. Он искренне, «по-товарищески» рассчитывал на то, что Горбачев воспримет «правильно»: ты-то, Майкл, можешь меня понять, но мое общественное мнение, американское, ни за что не поймет, если я пойду к тебе. К тому же они ведь через Мэтлока договорились еще в Москве, и Буш не знал, что в Париже будет паломничество «остальных» к Горбачеву (кроме Миттерана, который «по возрасту…"). Итак, М. С. фигурировал в Лондоне в качестве «центра внимания», олицетворяя смысл события: без него «семерка» стала бы рутинной пищей для журналистов на 2 – 3 дня, если не меньше. Прием на Даунинг-стрит. Толковище, элита. Речь Мейджора, достойная события, и высокие «исторические» похвалы Горбачеву… Я «прокол» допустил в Москве: сама речь М. С. прозвучала крупнее мейджоровской (и была в два раза короче!). Но я не решился упомянуть там «свою любимую» Тэтчер, думал, что это не понравится хозяину. Мейджор это сделал. И М. С., выступавший вслед, «по ходу» тоже вставил. Но наши газеты уже «не успели» впечатать эту вставку (текст у них был заблаговременно). Хорошо, что Тэтчер не читает «Правду», хотя другие и ей прочтут, и всему миру сообщат!.. Я просил Кравченко внести поправку на ТВ. Но, увы! Привязанный к протоколу событий, я не имел возможности вовремя «дать указание» ТАССу, а без этого, по нашим дурацким правилам, ТВ поправок не принимает. Соседи за столом (на приеме): министр транспорта, милый живой шотландец. Можно оценить британскую деликатность: несмотря на мой ужасающий английский язык, он со мной живо говорил «о чем попало» – как ни в чем не бывало. И я быстро приспособился, исчезла языковая робость, и в общем хорошо поболтали. То же самое – с соседкой справа, которая, правда, переходила на очень плохой французский, и таким образом мы тоже вполне удовлетворили друг друга. Она – жена какого-то высокого лица.