Всемирная волновая история от 1914 г. по 1927 г. - стр. 34
В феврале 1915 г. в плен было взято множество русских солдат и офицеров – причина этого – катастрофа русской армии в районе Мазурских озер в Пруссии.
А. Спиридович «Великая Война и Февральская Революция 1914–1917 годов»:
В начале февраля 1915 г. с фронта стали проникать очень нехорошие вести. Начав в последние дни января наступление на наш Северо-Западный фронт, германцы, занимавшие линию Мазурских болот и позицию вдоль реки Ангеран, внезапно обрушились целой армией на фланг нашей 10 армии, которой командовал генерал Сиверс. Наши, 20, 26 и 3 Сибирские корпуса стали отступать на фронт Сувалки – Августов. Погода в те дни была отчаянная. При массе снега бушевали бури, а затем, вдруг, наступила оттепель. Двадцатый корпус не успел отступить через Августовские леса, был окружен германцами и, после боев в течении недели, был частью уничтожен, а частью взят в плен. Это была ужасная катастрофа. 8 февраля появилось сообщение Ставки, что наши войска оставили Восточную Пруссию. Публика раздувала неудачу. Стали говорить об измене. Называли имя подполковника Мясоедова, когда-то служившего в корпусе жандармов, но давно его покинувшего.
19 февраля 1915 г. с. с. разведка: аресты в России по делу «шпиона» Мясоедова
Николай Батюшин «Тайная военная разведка и борьба с ней», 1928:
«В ночь на 19 февраля 1915 г. дело это (дело полковника Мясоедова – см. 18 марта 1915 г. с. с.) было ликвидировано, причем обыски были произведены в Ковно, Петрограде, Вильно, Киеве, Одессе, Либавс, Двннске, Варшаве и пр. Все арестованные были направлены в Варшавскую тюрьму, дабы на театре военных действий надежнее изолировать арестованных от внешнего мира. Мера эта оказалась нелишней, так как сразу же начались систематические нарушения правил свидания с арестованными, за что варшавскому тюремному инспектору, не взирая на его высокий чин Действительного Статского Советника, пришлось менее чем в 24 часа оставить свое место по приказанию главнокомандующего Северо-Западным фронтом генерал-адыотанта Рузского. Эта решительная мера сразу же возымела действие, напомнив правительственным агентам об их долге на войне. О грандиозности этого дела можно судить потому, что весь отобранный, на нескольких притом языках, у арестованных материал переписки достигал 62 пудов, то есть одной тонны.»