Всемирная Мораль: Эра Хаоса. Том второй - стр. 3
– Сурово, – отметил я.
Когда мы отошли от палатки, Саид повернулся к нам и сказал:
– Можете быть свободны до завтра.
Затем он ушел к себе.
Мы с Кией стояли на одном месте и не знали, что делать. Ведь выходных не было. Мы всегда были на своем месте и дежурили весь день.
– Давай сходим в город, – предложила Кия. – Расслабимся хоть.
– С такой, как ты, расслабиться? – со смешком сказал я.
– Я устала от твоих шуток, – ответила она, смотря на землю. – Давай просто погуляем.
– Хорошо, – сразу сдался я. – Давай сходим, посмотрим город.
После мы сдали вооружение и пошли в сторону Баальбека.
В самом городе не так много народа. В основном персонал ООН, а также охрана. Население эвакуировали еще год назад, когда миротворцы ООН вступали на землю Ливана. Это было 22 сентября 2024 года. В том числе прибыл и я. Тогда ситуация не была такой плачевной. Но сейчас Ливан окружен экстремистами. И только наши силы спасают его от уничтожения. Хотя атаки экстремистов еще невелики. И наши потери еще малы, но, судя по разведке, в любой момент может произойти широкомасштабная атака.
– Давай пойдем смотреть древнеримский ансамбль? – предложила Кия.
– Давай, я там не был еще, – ответил я, и мы направились на место.
Когда мы пришли, то обнаружили, что сам ансамбль хорошо охраняется. Есть блокпосты и ограждения. Похоже, это сделано от экстремистов, которые любят взрывать памятники. Но тем не менее нам открывается вид на храм Юпитера и трилитон в основании стены ансамбля. Кстати, гигантские блоки, которые и называют трилитоном, окутаны тайной. Эти блоки размером 21 метр в длину, пять в высоту и четыре в ширину, которые весят 800 тонн. Никто не знает, откуда они появились и как были сюда поставлены. Есть гипотеза, что ансамбль делали египтяне.
– Какой вид! – восхитилась Кия.
– Это да, – согласился я. – Не в каждом городе такое.
– Как хорошо, что мы тут.
– И хорошо, что нам дали выходной.
Дальше мы просто шли по городу. Было видно, что Кия хотела что-то сказать, но просто шла молча. Я не стал спрашивать, ее легко разозлить обычным вопросом. Иногда хочется, чтоб она была взрослее. К сожалению, она всегда будет такой.
– Знаешь, – заговорила она, – в этом городе жил мой отец. Он тоже воевал. Только в гражданской войне Ливана. Он побывал во всех окрестностях нашей страны. Воевал с самой молодости, когда началась война в 1975 году. И только в 1994 году он стал обычным человеком. Мама была продавщицей. Как раз в первый день в городе он решил купить первые продукты, ведь в армии еду выдавали. Они быстро разговорились. Он стал ходить к ней каждый день. Потом она забеременела мной. И в 1997 году родилась я. Было счастливое время. Гражданская война окончательно закончилась в 2000 году. Потом, в 2004 году, я пошла в школу, познакомилась со многими сверстниками.
– Подожди, – прервал я ее. – Но в досье написано, что ты родилась во Франции. И ты говорила раньше.
– А, это… – Она приуныла. – Знаю это досье. Могу огорчить: все это липа. Армия Ливана специально пишет так многим солдатам, которые участвуют в операции вместе с ООН. Она не хочет раскрывать полную личность своих солдат. Особенно в таком положении. Настоящие папки хранятся в Бейруте.
– То есть там все неправда?
– Я не знаю, что ты читал, но насчет Франции – да. Это неправда. Я всегда жила здесь, как и родители. Но, когда выходной, можно побыть гражданской и рассказать немного о чувствах. Хотя это запретная тема, но ты мой военный партнер.