Всегда Лишь Ты - стр. 51
Мутная рябь перед глазами. Сердце, пропустившее удар. Диалог Кида и фармацевта фоном. Стояла и смотрела на злосчастную упаковку с ампулами. Ампулами, в которых мы больше не нуждались. Потому что мамы не стало…
Поёжившись от холода, пробравшегося в комнату через распахнутое настежь окно, на секунду зажмуриваюсь. Прогоняю воспоминания о том дне. Вновь опускаю взгляд на фотоальбом, который сжимаю в ладонях. Рассматриваю свои детские снимки – историю моей жизни в картинках. Жизни, в которой гимнастике всегда было отведено особое место. Нет, не так. Гимнастика и была моей жизнью. Остаётся ею по сей день. Ведь если подумать, кроме неё ничего и нет…
Очередная фотография. Пятилетняя я, изогнувшись в немыслимой позе, улыбаюсь во весь свой беззубый рот. Мол «глядите-ка, что я умею. А вам слабо?»
На следующем снимке – замерла изящной ласточкой с лентой в руках. Артистизм во всей красе: на лице печать драмы, в глазах – высокий посыл, нос вздёрнут вверх. Видно, что уже тогда я грезила стать чемпионкой.
Дальше запечатлён поперечный шпагат и летящий вверх мяч. А вот тут мне уже лет восемь. Давно дело было, но этот розовый купальник, расшитый пайетками, я помню хорошо.
Снова широко улыбаюсь на камеру. Начало пути. Первые соревнования. Первые победы и слёзы разочарования. Первые шаги в профессиональный спорт. И сделаны они были лишь благодаря маме...
Поднимаю голову и замечаю Кида, облокотившегося о дверной косяк. Потухший взгляд, красные глаза. Последние пару суток мы оба не спали.
Брат молча проходит в комнату и, бросив короткий болезненный взгляд в сторону пустующей кровати, садится рядом со мной.
– Классные мы здесь, да? – тихонько толкает меня плечом.
– Да.
Это он про фотографию, которую я держу в руках. Снимок и правда замечательный. Он был сделан осенью: Нью-Йорк, центральный парк, и мы с Кидом валяемся на пожухлой траве, присыпанной жёлто-багряной листвой. Смеёмся и дурачимся. Беззаботные. Счастливые…
Помню тот год. Я выступала на очередном чемпионате, но это был единственный раз, когда вся семья была в сборе и дружно за меня болела. Ведь обычно подобные мероприятия мы посещали вдвоём с мамой..
Гнетущую тишину, давящую на нервы, прерывает тяжёлый вздох Кида.
– Что сказать, Роуз. Просто мамы больше нет, – его слова пропитаны щемящей тоской и грустью.
Он бережно стискивает своими длинными пальцами мою ладонь.
– Надо пережить похороны. Ты как, справишься? – обеспокоенно вглядывается в моё лицо.
Как я? Справлюсь ли? Не могу ответить.
Крайние дни я живу будто на автопилоте. Хожу, лежу, бесцельно смотрю в потолок. Всё ещё не верю в происходящее. Не верю в то, что сердце мамы остановилось. Разве могла я когда-нибудь представить, что это случится так скоро?
В памяти всплывает один из наших скандалов.
«Ты своими выходками меня в могилу загонишь, Роуз!
«Да перестань! Ты ещё всех нас переживёшь», – в пылу ссоры бросила я тогда.
Если б только знала, что нас ждёт…
– Роуз… – встревоженный голос брата выдёргивает меня из оцепенения.
– Справлюсь, – отзываюсь тихо.
Хотя в этом абсолютно не уверена.
– Я переживаю за тебя, – признаётся Кид.
Оставляет на моей скуле поцелуй и прижимается своим лбом к моему.
– Не стоит, я в порядке, – опускаю веки на пару секунд.
Это, конечно, неправда. Не в порядке от слова совсем. Но моё состояние сложно описать словами. Я как-будто впала в коматоз. Ноль эмоций. Абсолютно пусто.