Все только хорошее - стр. 44

Он решительно вошел в двери «Берега басков» и только тогда перевел дух – это был особый ресторан, он любил его больше всех прочих. Удивительная роспись на стенах, мягкий приглушенный свет, женщины в черных платьях, украшенных бриллиантами и жемчугами, мужчины в подчеркнуто строгих серых костюмах, от которых так и веет богатством и властью...

Берни перебросился парой фраз с метрдотелем. Его родители были уже здесь – они сидели за столиком на четыре персоны, стоявшим в заднем ряду. Когда Берни подошел к столику, мать простерла к нему руки с таким видом, будто она тонет – лицо ее при этом мгновенно приняло трагическое выражение.

К такого рода приветствиям Берни уже успел привыкнуть, хотя они, как и прежде, чрезвычайно раздражали его.

– Привет, мамуля.

– Это все, что ты можешь сказать своей матери после восьмимесячного отсутствия?

Она согнала супруга с банкетки и села на его место сама – чтобы быть поближе к сыну. Берни казалось, что весь ресторан смотрит только на них.

– Мы находимся в ресторане, мама. Здесь не место устраивать сцены.

– Это ты называешь «устраивать сцены»?! Ты не видел мать целых восемь месяцев, однако счел возможным толком не здороваться с ней, а потом еще и сказал, что она, мол, устраивает тебе сцены?!

Берни хотелось спрятаться под стол. Мать говорила так громко, что ее слышал весь ресторан.

– Мы виделись в июне, – сказал Берни подчеркнуто тихим голосом. Он понимал, что с мамой лучше не спорить.

– Это было в Сан-Франциско.

– Какая разница?

– Ты постоянно был занят, мы практически не виделись.

Родители приезжали в Сан-Франциско на открытие магазина, и Берни, при всей своей занятости, смог уделить им немало времени – мать это прекрасно помнила.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал Берни, чувствуя, что настало время сменить тему разговора. Отец заказал «Роб-Роя» для матери и виски со льдом для себя. Берни остановил выбор на кире.

– Это еще что такое? – тут же насторожилась мать.

– Я дам тебе попробовать. Это очень легкий напиток. Ты действительно замечательно выглядишь, мама.

Почему-то всегда выходило так, что Берни приходилось разговаривать исключительно с матерью и никогда с отцом, и это его немало огорчало. Можно было подумать, что папашу вообще ничего не интересует, странно было только то, что он не прихватил с собой в «Берег басков» толстых медицинских журналов.

Официант принес напитки. Берни сделал небольшой глоток кира и предложил попробовать его своей матери. Он никак не мог решить, когда лучше завести речь о Лиз – до обеда или после. Если он отложит разговор, мать станет обвинять его в том, что он целый вечер лицемерил. Если же он заговорит об этом сейчас, мать поднимет скандал и испортит вечер и себе, и всем остальным. Первое было безопаснее, второе – честнее. Берни сделал большой глоток кира и решил быть честным.

– У меня есть для тебя хорошая новость, мама.

Голос его предательски задрожал, и мать тут же вперилась в него орлиным взором, почувствовав, что речь действительно идет о чем-то серьезном.

– Ты возвращаешься в Нью-Йорк?

Слова эти больно ранили его.

– Пока нет. Когда-нибудь – да. Я говорю о вещах более серьезных.

– Тебя повысили в должности?

Он устало вздохнул. С загадками пора было кончать.

– Я женюсь.

Все разом замерло. Мать, не мигая, смотрела на него. Дар речи вернулся к ней минут через пять. Отец же вообще никак не отреагировал на его слова.