Все тайны подсознания. Энциклопедия практической эзотерики - стр. 16

Брали «Вороний глаз» в море на карбас и на парусники. Наши старики говорили: «Если моря не знаешь – сам на себя не надейся, за людьми иди. На промысел поехал, нужно знать течение воды и поворот земли». И в ненастную погоду, ночью, случалось ездить, ничего не видно, а «Вороний глаз» выведет… Сейчас на каждом носу, на банках (мелких местах) все огни. В прежнее время этого не было; где-нибудь какой-нибудь маяк – и все. Ночью плыли на баркасе, темень страшная стоит, полуночник (ветер) в сторону относит. «Вороний глаз» показывает, кричит: «Там светит!» Глядим – ничего не видать. Гребем с полчаса, глядим, опять ничего не видать, долго высматривали, наконец увидали маяк – на Моржовце светил. А ведь «Вороний глаз» этот свет уже когда видел! Вот и говорили: «Вороний глаз» дороже, чем алмаз».

Вскоре мне и самому пришлось убедиться в зоркости промысловиков-охотников. Была у меня давняя мечта: встретиться с охотниками, промышляющими в тайге или тундре пушнину и дичь, походить вместе с ними по звериным тропам, послушать их рассказы, байки, приговоры, узнать обычаи. Долгие годы в моих поездках по России дороги не приводили меня в охотничьи места. И вот однажды мечта сбылась. Случилось это на Севере, в деревне близ реки Мезени. Вызвался помочь мне в этом старый охотник Ермолаич. Несмотря на свой суровый вид, он был разговорчивым и добродушным стариком, в свои восемьдесят два года – крепким и бодрым.

Рано, на утренней заре, Ермолаич повел меня по мезенскому лесу, в охотничью избушку. По дороге он рассказывал: «Я помню деда своего Артемия Алексеевича. Он жил девяносто восемь лет. У него было шесть сыновей. С малых лет он их охотничьему делу обучал. Сам промыслом жил и детей промыслом вырастил. Промышляли они пушнину недалеко от дома по рекам, в лесу. Артемий Алексеевич учил: „Чтобы стать охотником, нужно выстрелить пороха с голенище, а свинца с топорище. Чтобы зверя добыть, надо хитрее зверя быть“. Дичь не просто промышлять, а белку еще мудренее. Она живет в сосновых борах, где ели – там шишки, ее корм. День в январе короткий, темнеет быстро, утром белка на воле еду добывает, а с полудня уже бежит в свое гнездо. Когда белка на кормах, собака на дух ее берет, а в гнезде уже не может ее найти. Охотишься и белку постоянно изучаешь. Если не изучить всю ее политику – лучше не промышлять. Белка – хитрая. Пойдет к своему гнезду, в него не зайдет сразу; прыгнет на дерево в метрах двадцати от него. Потом с дерева на дерево перескакивает, осматривается, осторожничает, чутье у нее тонкое, острое.

Когда следы ведут по снегу, за ней легко следить, а как на дерево уйдет, так очень трудно. Ходим, кружим вокруг деревьев, смотрим, куда направилась, определяем, какой размах дает с дерева на дерево. Час или полтора иной раз за ней ходишь, все-таки дойдешь до места, где деревья редкие и ей не перескочить. Стреляешь белку пулечкой, только в голову, чтобы не было меху повреждения. Так вот, Артемий Алексеевич никогда с собой на белку собак не брал. У него был глаз зоркий. Высматривал их издалека, в самой густой елине видел. А стрелял в голову так, что всегда пулечкой точно в глаз попадал».

Вдруг послышался лай собак, за разговором я не заметил, как мы пришли к охотничьей избушке. Только на другой день мне удалось разговорить охотников. Я расспрашивал об их промысле, о повадках и поведении зверей и птиц в лесу. Одного звали Иваном Бугровым. Он мне рассказывал: «Охотничья жизнь иногда из самых мелочей собирается. Пустяковину упустишь на охоте, все дело пропало. Вот, например, иду по лесу, сидит какая-нибудь птица на дереве. Я должен подходить обязательно так, чтобы солнце было у меня за спиной. Бывает, что она сядет с лета, повернется в мою сторону, а на солнце смотреть не может, значит, и меня не увидит. Вот еще примета: иду на охоте зимой, вижу – недавно пролетел глухарь. Смекаю – в какую сторону. Узнаю по борозде на снегу. Когда глухарь взмахивает крыльями при отлете, остается от хвоста борозда, потому что на расстоянии сто шагов он все еще не может набрать высоту, а направление держит по прямой, никуда не свернет, и уж обязательно сронит где-нибудь комки снега. Так и любой птицы можно узнать направление полета. А вот за рябчиками ходить, надо особую сметку иметь. Рябчик – птица хитрая, дикая, охотник перехитрить ее должен. Недаром у нас говорят: „Белочку собачкой, а рябчика удачкой!“»