Все, способные держать оружие… Штурмфогель - стр. 74

– Никогда не думала, что может… быть такое наслаждение… – сказала княжна. – Наверное, когда всегда так… это не так остро… а когда первый раз… и последний… очень остро… очень сильно… спасибо…

На берегу княжна с Валечкой забрались под одно покрывало и вздрагивали там, согреваясь. Вода была куда теплее воздуха. Я насухо протер себя полотенцем и натянул футболку.

– Панин идет, – сказал Командор.

Вдали действительно кто-то шуршал по песку.

– Нюхом учуял? – не поверил я.

– Говорю – Панин…

Это действительно оказался Панин.

– Вот вы где, – сказал он, подходя. – А я ищу на обычном месте.

Обычным было место на траверзе затопленного контейнера со снаряжением. Мы ушли оттуда на случай, если Панину понадобится что-нибудь спрятать или взять. Не понадобилось: Панин был сух.

– Командор тебя метров с двухсот опознал, – сказал я.

– А у него в левый глаз ноктоскоп вставлен, – сказал Панин. – Это чтоб ты знал.

– Княжна, – сказал я, – позвольте представить: Сергей Панин, наш лучший актер. Княжна Дадешкелиани.

– Можно просто Кето.

Высвободив из-под покрывала руку, княжна подала ее Панину. Панин тут же продемонстрировал, что он актер и в старом смысле этого слова: пал на колени и приложился к ручке так, как не снилось и д’Артаньяну.

– Как работа? – спросил я его, когда он наконец оторвался – вернее сказать, отвалился – от руки.

– Более-менее, – сказал Панин. – Но это нужно видеть глазами. Гера там сейчас кипятком брызжет.

– Гера? Интересно… Княжна, оставляю вас на Командора, извините…

– Она что, настоящая княжна? – спросил Панин, когда мы отошли метров на двести.

– Да, вполне.

– Странные вещи творятся на этом свете… Так вот, о деле. Мальчика мы взяли очень тихо, хорошо взяли… но подержаться нам за него не удалось.

– То есть?!

– Анафилаксия.

– На аббрутин?

– Да. Сдох на игле.

– Но-омер… вот это номер… – Я даже остановился. До сих пор считалось – не без оснований, – что выработка непереносимости к аббрутину – монополия нашей фирмы. Никого из нас нельзя превратить в «буратино»: смерть наступает мгновенно. Значит, теперь и в этом мы не одиноки…

– В квартире мы нашли одну штуку, но пока не скажу что – сам увидишь.

– Труп куда дели?

– С трупом все в порядке: продали мусорщикам.

– Сколько они сейчас берут?

– За все – две с половиной.

– Нормально.

– А знаешь, откуда пришла дробилка? Из гаража Скварыгина. Страшный народ эти мусорщики… Ну, документы мы забрали, купили билет в Бейрут на сегодня… в общем, мальчик улетел.

– Ну, Серега, все-таки – что вы там нашли?

– Нет, все сам – и посмотришь, и пощупаешь, и полижешь – все сам. Гера бродит вокруг нее, как кот вокруг сала…

– Бомба небось?

– Угм.

– А кроме?

– Вещественного – ничего. Абсолютно чисто. А вот обозвал он нас – как бы ты думал?

– Как?

– Японскими болванами.

– Японскими?

– Вот и я удивился. Очень. Понимаешь, когда я уже воткнул в него иглу, он выпихнул кляп и крикнул: «Позовите… а, дураки, японские болваны!» – и все.

– Интересненько… Да, жалко, что так вот…

– Неожиданно, правда?

– Весьма неожиданно… японские болваны… Может быть, это просто идиома? Типа «японский городовой»?

– Почему это у грузин должны быть японские идиомы? Тьфу, черт – не японские, а русские…

– Русские… За кого он вас мог принять? По мордам видно, что не японцы…

– В том-то и дело. Мы его ждали в квартире. Я и Гера. Эта штука, бомба, – мы ее распаковали, и она лежала прямо по центру. Он это видел, когда мы его вязали. Он даже не сильно сопротивлялся. Вырываться стал, когда я взял шприц…