Всё сначала! - стр. 5
В начале блокады Давид Васильевич учился в аспирантуре, поэтому получал иждивенческую карточку наравне с Леней и Лией. Зое Михайловне хоть и выдавали офицерский паек, но сильно урезанный, по причине того, что она не числилась в действующей армии. Врачи были на вес золота, их не хватало. Она брала дополнительные смены, пропадала на работе сутками, пока не слегла.
Однажды ее бывший пациент заглянул в поликлинику, повидаться, а там ему сообщили, что Зоя Михайловна больше недели не появлялась на работе. Обеспокоенный, он взял адрес, пришел на квартиру и застал безрадостную картину: Давид Васильевич весь распух от осмотических голодных отеков и еле-еле передвигался, Зоя Михайловна уже несколько дней не вставала, только дети еще кое-как держались за счет того, что родители отдавали им свой хлеб. Гость достал из кармана комок слипшихся, грязных, в крошках табака и песке конфет-подушечек. Оставив гостинец, он ушел, а через несколько дней вернулся с лоскутом лошадиной шкуры и куском конины. Жаль история не сохранила имени благодетеля!
Так благодаря помощи совершенно постороннего человека семья продержалась несколько месяцев, выжила в самую лютую блокадную зиму 1941 года. Шкуру разделили впрок. Длительное время вываривали, получая какой-никакой суп. Лиечка с Ленькой вылавливали ее из бульона, нарезали тоненькими полосками, накручивая на вилку, жарили в печке и грызли. Потом ходили чумазые, как трубочисты.
А кусок конины Зоя Михайловна завернула Давиду Васильевичу с собой в дорогу. Он не мог больше смотреть, как семья голодает, и, оставив им свои карточки, отправился пешком, в буквальном смысле куда глаза глядят, на поиски работы и прокорма. Уходя, сказал: «Если найду работу – напишу, а если нет – считайте меня коммунистом». Дошел до совхоза «Выборгский». В здании правления за столом сидели парторг, мордатый такой мужик, и директор совхоза. Давид Васильевич рассказал им свой послужной список с одной только просьбой – дать ему работу по специальности. Парторг рассмеялся и сказал директору: «Даже не вздумай его брать. Это же смертник! Он отсюда выйдет, три шага сделает и замертво упадет». Давид Васильевич даже много лет спустя не мог спокойно рассказывать о том разговоре, хотя по натуре был человек уравновешенный. Хотел тогда просто встать и уйти, но вспомнив глаза провожавших его жены и детей, поборол свою гордость.
Директор совхоза оказался человеком понимающим и, несмотря на слова парторга, взял Давида Васильевича начальником участка «Жерновка», что в районе Ржевки-Пороховых. Через полгода он умудрился с оказией передать семье полмешка овса. На нем начали по-настоящему «пировать»! Его и парили, и жарили, и лущили! А на лето Давид Васильевич детей забирал в совхоз, где перебивались на подножном корму.
В 1943 году, уже после прорыва блокады 18 января, Давида Васильевича назначили председателем совхоза «Ручьи». Катастрофически не хватало рабочих рук, и на примере собственных детей он придумал выход – привлекать к работам в летний период школьников. С этой идеей обратился за помощью к Марии Федоровне Рыбинской, директору школы № 146, где учился Леня. Ребятишки сколачивались в бригады и трудились летом на полях совхоза. В основном им поручали работы, не требующие больших физических усилий: прополку морковки, свеклы, репы, турнепса, кормление птиц. В качестве поощрения раз в день выдавали целый стакан молока и дополнительный кусочек хлеба. А зимой тем же составом ребята работали в госпиталях.