Все сказки старого Вильнюса. Продолжение - стр. 65
– Ты не пернатый змей, ты пернатый слон. К тому же, в посудной лавке.
– Но все-таки пернатый, заметь, – говорит Томас, самодовольно поглаживая свою косматую шевелюру.
– Что есть, то есть.
– Тогда я Тескатлипока, – говорит Ромка. – Он там самый главный, я точно помню.
– Ну как тебе сказать…
– А вот и не подеретесь, – смеется Яна, раздавая чашки с горячим шоколадом. – Вернее, подеретесь, конечно, вам это мифологически положено. Но чур не здесь и не сейчас. Моя кухня совершенно не подходит для божественных битв. Мне и так непросто живется. Особенно в последнее время.
– Вот с этого места, пожалуйста, подробнее, – просит Томас. – Потому что пока я понял только, что у тебя умирает вымышленный друг детства. Которого ты при этом не выдумывала. Я в растерянности!
– Растерянность – это твое нормальное состояние, – ухмыляется Тескатлипока. В смысле Ромка.
Спорит, стало быть, с Кецалькоатлем, как миф велит. Молодец.
– Все-таки не вымышленный, – говорит Яна. – Вымышленного друга сперва надо выдумать, а уже потом дружить. А этот красавец мне просто снится. По собственной инициативе, я тут ни при чем. Уже очень давно снится. С детства. Не каждый день, но более-менее регулярно.
– Это называется «повторяющийся сон», – подсказывает Ромка.
– Мне кажется, не совсем. У меня только человек один и тот же, а все остальное меняется. Я бы даже сказала, последовательно развивается. Как в телесериале, каждый год – новый сезон. Изменяются обстоятельства, появляются новые сюжетные линии, только главные герои одни и те же, и краткое содержание предыдущих серий хранится в их головах, прирастая все новыми эпизодами, как и положено воспоминаниям о прошлом. Сперва герои взрослеют, потом понемногу начинают стареть, а история все тянется и тянется, пока милосердный продюсер не прихлопнет эту лавочку. Вот и у нас так. В смысле у меня. В детстве мне снилось, что мы с Яничеком живем в одном дворе. В самом первом сне мы одновременно вышли гулять, я с папой, он с бабушкой, познакомились, обрадовались, что нас одинаково зовут, решили – надо дружить, если уж все так отлично совпало. Я, кстати, даже искала его потом, когда проснулась. Не видела разницы между сном и явью, думала: был же такой отличный соседский мальчик, мой тезка, куда подевался? И родителей втянула в свои поиски. Они честно пытались помочь, расспрашивали соседей, пока не въехали, что мой новый друг, о котором я им все уши прожужжала, это просто сон. До сих пор помню, как они смеялись, а я обиделась. У меня друг потерялся, а им смешно! Правда, они пытались объяснить, что смеются не надо мной, а над собой, но для ребенка это все-таки слишком сложная концепция.
– Она, не поверишь, и для большинства взрослых слишком сложная, – ухмыляется Томас. И наконец-то роняет чашку. Правда, почти пустую, так что последствия не столь страшны, как рисовало воображение. Одна разбитая чашка и всего пара шоколадных клякс на полу, не о чем говорить.
– С тех пор мне время от времени снилось, как мы с Яничиком вместе гуляем и ходим друг к другу в гости, – говорит Яна. – Как лазаем по крышам, запускаем воздушного змея, катаемся на санках и придумываем всякие интересные игры; в некоторые я потом пыталась играть наяву, с настоящими дворовыми друзьями, но без Яничека получалось как-то не так. Чего-то важного не хватало, черт его знает, чего… А потом я пошла в школу, и во сне мы тоже пошли в школу, конечно же, в один класс. И начался новый сезон нашего сериала, сны о том, как мы встречаемся у подъезда, чтобы вместе идти на урок, делимся бутербродами, пишем друг другу записки, ссоримся, миримся, хотим сидеть за одной партой, больше не хотим сидеть за одной партой, нас дразнят «женихом и невестой», мы обижаемся и деремся, а потом уже не обижаемся, сообразив, что «жених и невеста» – это совсем неплохая идея, если пожениться, можно будет ночевать в одной комнате и, например, играть в «Морской бой», или рассказывать анекдоты – хоть до самого утра, никто не запретит… А потом школа как-то незаметно закончилась, и наяву я поступила на ИнЯз, а во сне в политехнический, с Яничеком за компанию. Зря, между прочим ухмыляетесь, мало ли что наяву без калькулятора два и два не сложу, зато во сне я уже давно главный инженер не пойми чего, но пока сплю, очень даже неплохо понимаю… Впрочем, все это совершенно неважно. Важно, что раньше это всегда были очень хорошие сны. Давали мне радость, силу, а иногда, в трудные времена, и смысл. Надо жить дальше, чтобы мне снился Яничек, как же я его брошу? И жила, как миленькая. И, как видите, дожила до седых волос.