Все против попаданки - стр. 22
Стараясь сдержать все сильнее разгорающийся гнев, я отправилась в погреб. Повариха шла за мной.
— Все перебрать — с самого начала. — Я остановилась, оглядела пространство. — Здесь достаточно места, чтобы хранить все овощи и мясо. Наверху оставить только крупы, и вот что… чтобы не было мух, повесите горную полынь. — Откуда у меня это выплыло? Но неважно.
— Вонять же будет, святая сестра, — захныкала повариха.
— Там сейчас воняет! И мухи!
Приемлемо ли монашке периодически срываться на крик? Но Милосердная простит. Иначе не получается.
— В обед кухня должна сиять и все испорченное должно быть выброшено, — приказала я. Повариха кивнула и начала подниматься из подвала. Я ее не останавливала — проводила ревизию. Мне показалось, что одним-единственным способом я могу дать понять, как стоит поступить с испорченной едой.
Да, причина такого количества испорченных овощей и круп могла быть и в том, что какие-то овощи нельзя хранить вместе с другими… Я не занималась хозяйственными спорами, но коллеги-корпоративщики на форумах делились всяким. К сожалению, я не запомнила тонкости, да и сами овощи могли отличаться от тех, что были у нас… Я проходила мимо корзин, хватала испорченные клубни и без всякого сожаления выкидывала их на пол, надеясь, что наглядно насельницам станет яснее, как поступить и что я от них хочу.
В погребе было прохладно и почти что темно — свет шел только сверху, из кладовой, где горели свечи и неясно светились несколько камней на стенах. Их я заметила еще вчера и о природе свечения предпочла не задумываться, потому что в моем мире на это были способны не самые безвредные элементы. Но то, что насельницы не были изможденными, худыми и лысыми, подсказывало, что это не радиация, а какое-то иное явление. Не факт, что менее безопасное.
Молитва уже окончилась, женщины входили в столовую, хмурые, озлобленные, и услышала я за какие-то полминуты немало интересного — пусть и приглушенно и, вероятно, не все.
— Лентяйка, паршивка эта Бетси, опять дрыхнет, опять все сгорело!
— А ну пусти, расселась, пошла вон, вон туда проваливай, это чистый конец стола!
— Да кто бы говорил, это ты-то чистая? Да почитай я честнее! Да ты…
— Это что, она нас девками назвала? Эй, Кэтрин, ты слыхала? Эта нянька, которая не столько детей, сколько хозяина да старших сыновей нянчила? Это кто девка из нас, а?
— Да я честная кабацкая девка была! — завопила, как я поняла, та самая Кэтрин. — А она меня?..
— А ну перестать! Живо! — рявкнула я, хотя меня, конечно, никто не слышал, но обернуться я успела, как и успела увидеть, как светлый квадрат наверху исчез. Опустилась тяжелая крышка, погреб погрузился во тьму, меня окутала мертвая неестественная тишина.