Все прелести Технократии - стр. 46
Барок в очередной раз проклял привычно обидевшего Рудольфа за такое неприспособленное к жизни тело и попытался заняться делами. Хочешь, не хочешь, а уборку было делать надо, и еду готовить – тоже. С едой вышло просто: та самая, странно жужжащая машина с удовольствием слопала брикет, подсказанный памятью Рудольфа, и выдала с другой стороны вполне себе приличный кусок мяса. Барок его съел, сказал спасибо и, горестно вздохнув, отправился убираться в компании с непрекращающейся головной болью.
Когда он закончил (эта уборка уже становилась почти проклятьем, Барок начал понимать Рудольфа с его бардаком), время склонилось к вечеру. И без того сумрачный день, испятнанный косым дождем, тихо откланялся, извинившись за неудачную попытку. Дом опять был чист, есть не хотелось, хотелось отдохнуть. Но и тут Бароку не суждено было расслабиться. Треклятая головная боль, как и обещала, не только не ушла вместе с выкинутым мусором, а вовсе наоборот: обрадовалась чистоте и по-хозяйски заняла все свободное место и время. Вот тут Барок затосковал по-настоящему. Каждое движение приносило горячую волну, делящую голову на две половины и наделяющую каждую из них своим особенным ощущением. Глаза слезились, тело отказывалось двигаться, нужно было срочно что-то решать.
А что тут решать? Барок привычно обратился к памяти все так же молчащего Рудольфа. Память услужливо подсказала: таблетки. Спасибо. А какие? И где?
Поход в ванную облегчение принес не сразу. В указанном ящике между полуоткрытыми коробками каких-то лекарств Барок честно попытался найти белую с красным пластиковую бутылочку с полустертой надписью. Нашел.
– Оно? – хрипло вслух поинтересовался он у Рудольфа и постарался прочитать неразборчивое название. – … «…радость». Причем тут радость?
Барок озадаченно нахмурился, и тут началось что-то странное. Память, та самая, отвоеванная у Рудольфа память, вдруг замолчала. Напрочь. Не вся, только та, которая отвечала за эти таблетки. Что такое? Барок, морщась от накатывающих волн боли, попытался разобраться, куда оно все делось. И каково же было его удивление, когда слабые следы исчезнувших воспоминаний привели его … к серой стене в их общем сознании. Туда, куда Рудольф спрятал все самое ценное и личное.
– Зачем оно тебе? – совершенно искренне изумился Барок. – Воспоминания больного детства?
Рудольф молчал.
– Эй, – у Барока не было времени на миндальничанье, голова грозила развалиться уже в ближайшие несколько минут. – Заканчивай придуриваться. Что там такого? Это они, или нет?
Тишина. Рудольф, казалось, вообще исчез из его головы. Да что происходит, в самом-то деле?! Барок еще пошарил рукой в груде медикаментов и добыл еще одну бутылочку. Тоже с полустертой красно-белой надписью. Он опять попытался найти что-либо в своей обделенной памяти, но все, что относилось к «красно-белой бутылочке» было заблокировано. Барок нахмурился: Рудольф что, издевается? Или решил угробить его посредством головной боли?
Он переворошил все оставшиеся коробки: больше ничего похожего, а все, что лежит в шкафчике – это точно лекарства. Угу, Барок выставил на полку перед собой обе бутылочки. И что ему делать? Последняя попытка узнать хоть что-нибудь…. Без толку. Ну, гад, подожди у меня. Вот только бы голову вылечить….