Все поправимо, если любишь - стр. 24
Домой шли молча, не глядя друг на друга. Елена крепко держала сына за руку, испачканную черной краской для снятия отпечатков пальцев, словно боялась, что он может убежать от нее. Но дома, едва закрылась входная дверь, Елена потребовала от Ромы рассказать правду. «Я вижу, что ты что-то скрываешь, – твердила она, тряся его за худенькие мальчишечьи плечи. – Вижу! Чувствую!» Рома стоял на своем, то есть слово в слово повторял сказанное раньше. Разогнался, не притормозил, ничего не успел увидеть, только услышал звук удара. Остановился, оба выскочили, подбежали к лежавшей на земле женщине, Файбин вызвал «Скорую»…
Ужинать не стали, обоим было не до еды. Рома выпил две кружки чая с любимым своим вишневым вареньем, а Елена так накачалась кофе, что всю ночь глаз сомкнуть не смогла. Впрочем, она бы и без кофе не заснула… Такая беда… На фоне того, что случилось с Ромой, ее собственные неприятности отошли на задний план, стали чем-то мелким, незначительным, неважным…
– Я бы хотела попросить тебя. – Елена сглотнула подступивший к горлу комок. – То есть нанять тебя, чтобы ты защищал Рому…
Попыльков на секунду-другую поднял вверх ладони и отрицательно покачал головой. Елена успела заметить красноту его ладоней и подумала, что у Юры проблемы с печенью, пьет, наверное, много. О том, что при болезнях печени краснеют ладони, Елена вычитала в каком-то детективе. Сюжет давно забылся, равно как и название книги, а вот деталь засела в памяти.
– Нет, нет, нет, – повторил Попыльков, опустив руки. – Извини, но я твоего сына защищать не стану.
– Почему? – удивилась Елена. – Я же не по знакомству тебя прошу, а хочу нанять официально… Или ты хочешь сказать, что к тому, что случилось с Ромой, причастны «варяги»?
Будь в Рогачевске хоть какой-то выбор, она вообще бы не стала заводить с Попыльковым разговор о найме, обратилась бы к кому-то другому. Хотя бы из-за того, что Попыльков в ее собственном деле неофициально представлял интересы противоположной стороны. Но выбирать было не из чего. Из четырех прочих рогачевских адвокатов двое были запойными пьяницами, могущими сорваться в любой момент, одна занималась исключительно имущественными и наследственными спорами, а пятый по счету был приезжим откуда-то с Урала и каким-то непонятным. Офис Уральца (так его звали в городе) большую часть времени стоял закрытым, но в то же время он хорошо одевался, разъезжал в громадном черном «Лексусе», снимал четырехкомнатную квартиру в самой престижной новостройке Рогачевска и вообще жил на широкую ногу. Поговаривали, что Уралец представляет некую структуру, конкурирующую с «варягами» в деле «освоения» Рогачевска. Так что, как ни крути, кроме Попылькова, обращаться было не к кому. В своем деле Елена решила обойтись без адвоката, решила, что, если дойдет до суда, она станет защищаться сама, скажет все, что думает по поводу устроенной ей подлянки.
– Нет, – твердо сказал Попыльков. – «Варяги» тут ни при чем. Ты сама подумай – разве можно подстроить такое? Да и незачем им. Другое дело, если бы у тебя контрольный пакет молокозавода был, тогда еще да, имело бы смысл… – Попыльков шумно вздохнул и снова поерзал в кресле. – Ты пойми, Лен, я к тебе всей душой. Как говорится, «для милого дружка и сережку из ушка». Но сына твоего защищать не стану. Во-первых, ему и так защитника назначат, Мотыля или Коростылева, потому что он несовершеннолетний. Ему же шестнадцать, если я не ошибаюсь, верно?