Все подстроено! - стр. 27

Они еще воркуют. Не слышу. Кровь оглушающими толчками долбит в уши.

Чувство такое, будто на меня вылили ушат дерьма, а тело истыкали острыми копьями вплоть до внутренностей. Боль несовместима с жизнью. Но почему–то я до сих пор жива. И даже дышу и могу двигаться.

Не сводя глаз с директорской двери, отступаю назад, пока не упираюсь бедром в угол стола Степана. Укол приводит в чувство.

Все пазлы сходятся. Причинно–следственные связи устанавливаются как по щелчку.

Вскрывшаяся правда шокирует и одновременно жутко злит.

Раздражает.

Возникло огромное желание помыться. Но сначала нужно избавиться от раздражителей. Вынуть острые копья из тела. Навсегда.

От этой мысли даже как–то легче стало дышать.

Отнимаю от груди бумаги, что дал мне адвокат. Раскладываю на столе, ищу те, что касаются развода.

Вооружившись авторучкой и нужными листами, врываюсь в кабинет.

Как я и думала – эта парочка времени даром не теряет.

Подруга голой грудью и с задранной юбкой лежит на столе, мой муж со спущенными штанами пристроился сзади. Сжал белые ягодицы любовницы так, что кожа под его пальцами покраснела. Его любимая позиция.

Лёня – мужчина лицом и телом красивый от природы и благодаря спорту. Но когда мы занимались любовью, он был невообразимо прекрасен.

Всегда.

Большой, сильный, мускулистый. Без слов и намеков понимал что, сколько и как мне нужно. Он мог вообще ничего не делать, а я уже таяла и сходила с ума.

А сейчас я вижу перед собой голозадого уродливого клоуна с застывшим оскалом удовольствия и удивления одновременно.

Он заметил меня первым и замер.

Меня не ждали.

– Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь. Продолжайте.

Будто ничего необычного не увидела, я решительно прохожу вперед. Будто я, а не Леонид, здесь директор и хозяин положения. И это я сейчас буду казнить или миловать.

Лерка с испугу дернулась, но Леонид как стоял истуканом с момента, как я зашла, так и стоит, а той бедной, из–под него не выбраться. Хотя чего это она бедная. Вон, побрякушек на ней на два особняка хватит.

Так и лежит половиной тела на столе, второй половиной стоит кверху задом, плененная мужским телом. Щеки пунцовые, глазищи шальные, волосы дыбом в разные стороны топорщатся.

Эпичненько.

Жаль, нет с собой зеленки. Дополнить «дорогой» образ блондинки раствором бриллиантового зеленого не помешало бы.

Под округлившиеся глаза замерших Игнатова и Лебедевой кидаю бумаги на свободный угол стола, придвигаю стул, грациозно на него опускаюсь. Оказываюсь прямо напротив вспотевшего лица растрепанной Лерки. У нее шокировано открыт рот, и я невольно осматриваю стол, так хочется что–нибудь ей туда вставить. Для комплекта.

Увы, ничего подходящего.

– Мой дорогой муж, ты хочешь развод? На тебе развод!

Кинув убийственный взгляд на Леонида, ставлю подпись на первом листе. Там где отмечено галочкой. Видимо, специально для меня, недалекой.

– Хочешь в жены мою лучшую подругу? Поправочка – бывшую подругу! Свободен! Можешь жениться на ней! Совет вам да любовь.

Ставлю подпись на втором листе.

Мне впервые хочется обладать магическим свойством сжигать людей одним взглядом. До пепла. Вот парочка передо мной так и просится на костер.

– Не захотел делиться со мной нажитым добром? Подавись!

Ставлю еще одну размашистую подпись.

А еще жаль, что я не пошла учиться на хирурга. Впрочем, время наверстать у меня еще есть. Уверена, кастрация будет моей любимой процедурой. И стерилизация.