Всё непросто, или Малыш от первого встречного - стр. 20
Женское тело рядом что–то недовольно бурчит.
– Слышишь меня, нет? – психую.
– Чего? – разворачивается полубоком. Сонно моргает. В профиль ничо так, но не цепляет. И да, эта та самая, из супермаркета.
– Мы предохранялись или нет?
– Нет.
Ё…перный театр!
Со стоном падаю навзничь на подушку, зажмуриваю глаза, наплевав на боль.
Пристрелите меня кто–нибудь! Мне еще от рыжей беременности не хватало.
– Пить надо меньше, – кривит веснушчатое лицо. – Импотент хренов.
– Не понял…
– Чего непонятного? – выговаривает с ядом в голосе. – Лыка не вязал, когда приехал. Не хотела пускать, да соседей боялась разбудишь.
– И что? Мы это…
– Не было ничего. Едва до кровати тебя дотащила, раздела и всю ночь храп твой слушала. Не выспалась ни фига.
Господи, спасибо!
– У тебя фингал под глазом. Если что – ты таким уже приехал.
– Ага. Я в курсе. Помню.
Помню кто и за что врезал. Ему можно, ему простительно. Исключительно потому, что друг.
Из круга друзей он меня исключил. Ага. Разбежался.
Подскакиваю с кровати, хватаю одежду, торопясь, надеваю.
– Телефон мой где? – шарю глазами по периметру.
– Возле зеркала посмотри. Я отключила, мешал. Тебя там эсэмэсками всякие Даши–Глаши завалили.
Телефон действительно лежит на комоде.
Включаю, жду, когда прогрузится, попутно обуваюсь.
– Ты это… – разворачиваюсь к рыжей. Черт, как ее зовут–то? – Извини, если что. Перебрал я вчера. На мальчишнике был.
– Номер мой из своего телефона удали, Казанова. И дверь захлопни.
Отвернулась к стене, натянув одеяло до ушей.
В другой ситуации ее слова больно бы ударили по самолюбию. Еще никто не смел со мной разговаривать таким тоном и такими словами. Я бы обязательно доказал какой я на самом деле импотент и потребовал бы забрать свои слова обратно. Извиниться. Каким–нибудь изощренным способом.
Но сейчас, что удивительно, с радостью исполняю команду хозяйки квартиры!
Только еще дверь на выход найти надо! Тут комнат как во дворце. А неплохо рыжая живет.
Поплутав, нахожу все–таки выход.
Покидаю чужую квартиру с легким сердцем. Хоть тут повезло.
Телефон, прогрузившись, ожил. Посыпались сообщения и уведомления о пропущенных звонках.
Выхожу на улицу, осматриваюсь.
Эва, куда меня занесло. Нехилый райончик. Элитный. Двор охраняемый, со шлагбаумом и будкой для охраны.
Иду на выход со двора. Оттуда такси вызову.
Сушняк дерет горло. Рядом ни киоска, ни магазина, ни аптеки. Изверги.
Звонок. Мама.
Ей не отвечать нельзя.
– Доброе утро, мам, – хриплю на ходу.
– Утро? Ты на часы смотрел?
Убираю телефон от уха, смотрю на экран.
– Упс…
Скоро полдень.
– Вот тебе и упс. Ты где? Опять у девки какой ночевал? Когда ты уже одумаешься и остепенишься? Доиграешься, что наградят тебя твои девицы венерическим букетом.
– Тьфу, тьфу, тьфу, мам! – возмущенно. – Я ж не маленький! Предохраняюсь.
Почти всегда…
– Не маленький, а ума до сих пор нет. Вон, Вадик с Сашей женятся, а ты все как перекати–поле.
Закатываю глаза. Маман в своем репертуаре. К счастью, знает, когда остановиться.
– Домой приедешь? – ласково. – Обед почти готов.
– Уже еду.
Машу подъехавшей к шлагбауму машине такси. Водила кивает, что свободен.
Сажусь в тачку, называю адрес.
Ради домашней еды готов терпеть родительский гундеж и нравоучения.
Через полчаса вхожу в отчий дом.
– Господи, – ахает родительница вместо приветствия. – Подрался! – прикрывает рот пальцами, укоризненно качает головой.