Все моря мира - стр. 18
Возможно, это ошибка. Всегда можно сделать ошибку.
Он стоял у стола в почтительном ожидании, с непокрытой головой, когда халиф выпрямился, повернулся и пересек комнату. А потом жестом предложил Газзали рассмотреть книгу, которую держал в руках.
Газзали поклонился еще раз и взял ее. Он взглянул на покрытую пятнами темно-коричневую обложку. Очень старая книга, потертая кожа, потрепанный переплет. В очень плохом состоянии. Интересно. Он прочел название. Оно было ему знакомо, разумеется.
Его охватила дрожь предчувствия. Он открыл книгу, очень осторожно.
Увидел имя, красиво выведенное на первой странице, понял, что это подпись, и что текст написан тем же почерком, и…
У него отвисла челюсть. На этот раз без всякого притворства.
Он с трудом сглотнул. С некоторым отчаянием попытался подобрать слова. И произнес, удивив самого себя:
– Мой отец упал бы на колени. Это… оригинальный текст, господин?
Халиф улыбнулся:
– Да. Его собственный почерк. Текст написан им самим. Его переплели в эту кожу в то время или вскоре после. Ибн Удад посвятил книгу халифу Хатиба, он закончил свой труд в ссылке на востоке, двести лет назад. Твой отец был ученым?
– Был и есть, сиятельный. Большую часть того, что я знаю, я узнал от него.
– Значит, вы остаетесь близкими людьми? Похвально.
Газзали не хотел, чтобы разговор повернул в эту сторону.
– Расстояние оказывает влияние, как всегда, сиятельный. Могу ли я спросить… если это позволено… как она оказалась здесь? Это… она… – Кажется, он заговорил бессвязно. – Это рука ибн Удада? А текст – это «Пролог к знанию»?
– Да, – снова сказал халиф. – Оригинал, написанный его рукой. – По-видимому, ему доставляло удовольствие это повторять.
Только оригинальный экземпляр самой знаменитой работы мира ашаритов.
Даже ученые джадитов и киндатов знали об ибн Удаде, почитали его, изучали его. Эта книга, шедевр всей жизни великого человека, была не чем иным, как попыткой объяснить силы времени и истории, расцвет и упадок царств и империй. Ничего подобного ей прежде не существовало. А за двести лет, минувших с тех пор? В основном – лишь потуги других людей истолковать этот текст в меру собственных возможностей.
Халиф Абенивина выглядел несказанно довольным собой и потрясением Газзали. Он многозначительно бросил взгляд на вино. Газзали очень осторожно положил книгу и взял два бокала. Он был на волосок от провала, чудом избежал его. Небрежность! Если бы халиф сам потянулся за вином и взял не тот бокал…
Он не мог позволить себе оставаться в таком ошеломленном состоянии, как сейчас. У него было задание.
Он протянул халифу правильный бокал, тот взял его. Сделал глоток. Содержимое (часть содержимого) флакона было бесцветным и безвкусным, так ему говорили. Древний яд, изобретенный еще в Аль-Рассане. Газзали было безразлично его происхождение. Его беспокоило, правильно ли он отмерил дозу второпях, не зная, какое количество налил в бокал.
Халиф Абенивина поставил свой бокал, не допив его, что на мгновение встревожило Газзали, но потом поднял тонкие руки и начал разматывать свой тюрбан. Покончив с этим, он небрежно бросил его на ковер и провел ладонью по волосам. Он был еще молодым мужчиной, одного возраста с Газзали. Аромат сандалового дерева витал в воздухе, в тщательно отмеренном количестве.