Все люди как люди. Завещание старого китайца - стр. 31
-Да, мы решили с Ильей, что лучше умолчим и ты сейчас поймешь почему.
Я подробно рассказала о бывших моряках-каторжанах.
-Правильно решили, а то пойдут слухи и до властей дойдет, что каторжных отпустили, еще и обвинение предъявят.
-Так вот главарем у них был некто Борька Вискарь. Не наводит тебя на некоторые мысли такая кличка? Да еще этот молодчик говорил, что воевал в партизанах и его мол чуть не убили.
-Ёжики зеленые, ты думаешь это тот ублюдок, которого ты в лесу убила?
-Думаю да, мы ведь тогда не проверили наверняка, может я его просто ранила, и эта мразь выжила и натворила еще много зла. А если он в шторм не сгинул, так и еще натворит.
-И что мы можем сделать? Подать его во всемирный розыск? - хмыкнул Вася.
-Не знаю, наверное ничего мы не можем сделать, но мне хотелось с тобой поделиться, друг. Как ты сам-то? Как жизнь семейная?
-До сих пор своему счастью не верю. Моя жена удивительный человек, она такая...такая..., ну, ты поняла. И дети у меня сама видела -Петр и Павел ребята хоть куда, прошли курс молодого бойца лично под моим руководством, даже совершили по пять прыжков с парашютом, - гордо сказал генерал.
-Ох, Господи, Вася, где ты парашют-то взял? - засмеялась я.
-Да это ерунда, заказал во Франции, а вот откуда прыгать - это была задачка. Но, где наша не пропадала, я вышку соорудил на плацу. Ромка мне всю инженерную конструкцию с площадкой в верхней части, консолью, балансирующим механизмом соорудил, теперь тренирую личный состав.
Как же было хорошо говорить с другом, который понимал меня полностью. Мы жили здесь уже 26 лет, но все равно помнили свое время, но если меня иногда захлестывала тоска по детям и внукам, то Василий вспоминал только свою боевую подготовку старшего сержанта ВДВ и изящно применял её на практике.
-Скажи на милость, а зачем твоим гусарам с парашютом прыгать? Самолетов еще ой как долго не будет.
-Для развития бесстрашия, - уверенно ответил генерал Ланевский. - Слушай, мать, а ты не хочешь модой заняться, открыла бы фабрику какую-нибудь по пошиву удобной одежды, ну, сколько еще в этих скафандрах ходить. Изобрети джинсы, рубахи, кроссовки...
Я хохотала от души. Представила царский двор одетый в кроссовки и джинсы.
-Ох, друг дорогой, насмешил. А скажи, Василий, не встречал ли еще одну нашу соотечественницу?
-Это ты про певичку, что ли? Так она теперь генеральша, концерты дает только для избранной публики, трое детей у них, две девочки и мальчик. Лично с ней не встречался, от Настеньки слышал. Она же у меня литературой и музыкой сильно увлекается. Сама стихи пишет. Я в этом не силен, но народ хвалит. Даже в журнале печатали. Салоны устраивает, кто только у нас не бывает. И поэты, и музыканты, и актеры, да сама увидишь.
И я увидела. Лермонтова, Михаила Юрьевича. Он не был хорош собой, все портреты, которые я видела в учебниках и книгах раньше сильно льстили ему. Поэт был невысок, кривоног и широкоплеч. В длинных, несоразмерных с фигурой руках чувствовалась недюжинная сила. Лицо его было бледно-желтоватого цвета, волосы редкие, темные с белыми прядями, но глаза...глаза искупали все - угольно-черные, живые, большие, горящие каким-то внутренним огнем, они делали весь его облик невероятно привлекательным.
Когда он вошел в большую гостиную дамы, уже прибывшие к Ланевским дружно вздохнули. Я уже была наслышана от Анастасии о похождениях Михаила Юрьевича.