Все, кроме правды - стр. 23

«Смотри, – начала я, а Натали тщательно изучала бумаги. – Нет, на нее посмотри».

Она подняла взгляд. Кожа у девочки была серая, цвета зимнего неба, на верхней губе виднелись капельки пота. Младенцы не должны потеть. И цвет у них не должен быть таким.

«Она больна», – сказала я.

Стоял липкий августовский день, когда все ощущается наоборот: внутри холодно, снаружи тепло, даже ночью, и у меня тоже на верхней губе выступил пот. Эти дни и ночи в дымке совершенно сюрреалистичны. Я завтракала, приходя домой, и сразу ложилась спать, потом ужинала, проснувшись. Сказать наоборот, тоже получалось неправильно: ужин, когда я приходила утром, и завтрак вечером. Выспаться не удавалось, собаки Бена постоянно меня будили.

Пришел повторный анализ Грейс: начался сепсис. Я была права, как и подсказывало мое чутье, которому я верила год за годом. В том месяце мама заболела, а умерла в октябре. Я не заметила начала болезни. Ни один врач не уловил бы: рак поджелудочной начинается почти бессимптомно.

И все-таки я же могла заметить? Разве не должен был инстинкт подсказать мне насчет собственной матери?

Я положила руку на живот и поклялась, что с Уолли буду смотреть в оба: все замечать и сразу действовать.

Из кухни я посмотрела в гостиную, где был Джек.

– Немножко нереально, правда? – окликнул меня Джек низким и чувственным голосом.

Я постаралась не поддаться ему. Не дать погасить то ощущение напряженности, какое всегда было у меня в доме Джека.

Говард теребил мягкую ткань его джемпера. Джек держал телефон, и экран светил ему на лицо.

– Что именно нереально? – переспросила я.

– То, что мы так счастливы.

Мы часто говорили о том, как мы счастливы, как нам повезло, как странно, что мы оба любим есть вишни в желе прямо из банки и не любим передачу The One Show.

– Да, – ответила я, не в силах сдержать улыбку. Почувствовала, как меняется настроение, уговорила себя уйти из темноты своих предположений в этот теплый свет.

Он похлопал по дивану рядом с собой, и я подошла. Джек смотрел в телефон – я видела, что там открыта переписка в Фейсбуке, хотя он быстро закрыл страницу. Похоже, это и решило дело.

Подспудное чувство, довольно смутное, сменилось конкретным действием. Я выждала несколько секунд перед тем, как спросить:

– Что там было?

– Там? – Джек обернулся ко мне.

– В сообщениях.

– Каких сообщениях?

– В личных сообщениях на Фейсбуке. У тебя они были открыты. А когда я подошла ближе – ты закрыл страницу.

– Не было такого.

Я сидела рядом с ним, ощущала запах его дезодоранта и шампуня. Пахло чудесно, но странно было сидеть так близко, когда разговор принял такой оборот. Будто сидишь на пляже и загораешь, хотя начался дождь.

– Ты закрыл сообщения, – повторила я. А потом, как героиня сериала, протянула руку ладонью вверх.

– Что это ты? – удивился Джек он смотрел то мне в глаза, то на мою ладонь.

– Хочу посмотреть эти сообщения.

– А я не хочу.

Он немного отодвинулся от меня.

– Тебе есть что скрывать? – спросила я, и все, что вызывало мое любопытство, стало складываться в нечто большее: письмо о зверском преступлении, кличка Джей-Ди…

– Нет, – он смотрел на меня в упор. – Но я не хочу, чтобы моя девушка проверяла мою переписку.

– Мне нужно увидеть эти сообщения. – Я была настойчива. Тревога последних недель взорвалась вулканом. Сейчас или никогда.