Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - стр. 79

– Ей велели дома сидеть, а она пришла..

– Да. – Мальфар поставил пустую чашку кверху донышком на блюдце и теперь с интересом рассматривал клеймо Дулевского фарфорового завода. – Вася мне говорил. Да, девочка. Ничего так. Жалко, хорошая девочка.

– Почему – жалко? – удивилась Петрищенко.

Мальфар промолчал.

– Может, вы пообедать хотите? – сказала наконец Петрищенко, не выдержав молчания. – Устроиться? Я вам покажу, где столовая. А потом…

– Елена Сергеевна, – Мальфар прислушался, даже, вытянув шею, выглянул из-за стола в приоткрытую дверь, – кто-нибудь может желать вам зла?

– Хм… – сказал Вася, разворачивая листок и с интересом вглядываясь в Розкин почерк.

Он присел на крыльцо, неторопливо вытряхнул из пачки папиросу, положил листок с заявлением на колени и, прищурившись, поглядел на Розку снизу вверх. Розка осталась стоять: крыльцо было мокрым, а пальто жалко.

– Так. В чем, Розалия, проблемы?

– Я ж сказала… – Розка переминалась с ноги на ногу.

– Языковой практики, значит, нет? – ласково переспросил Вася. – А кому я Леви-Стросса велел переводить? Где результаты, Розалия?

– Я не успела, – прошипела Розка, постепенно наливаясь краской.

– Так кто виноват, Розалия?

– Мне мама говорит – увольняйся, – выпалила Розка. – Говорит, ты что, смерти моей захотела? У вас, говорит, черт знает чем занимаются, секта какая-то. И какую-то заразу упустили.

– Секта и упустили. Понятно. А мама откуда знает? – Голос Васи стал совсем ледяным. – Значит, ты, Розалия, внедрилась… Мы к тебе с доверием… а ты вынюхала. Разболтала… государственную тайну, можно сказать.

Розка замотала головой так, что волосы хлестнули ее по щекам:

– Нет… она откуда-то сама. Тетки в очереди в химчистку… Говорят, в пароходстве есть контора, страшными делами занимается. Выводит чумных животных и подсаживает их на американские корабли. И у них экспериментальный зверь наружу вырвался.

– Удивительные вещи можно узнать от нашего населения, – сказал Вася и потер лоб рукой. – Ну ладно, тогда я тебе скажу. В штаны ты наложила, Розалия. Испугалась. Ну ладно. Я тебе правду скажу. Работа у нас тяжелая. Опасная работа. Усекла?

– Ну, – угрюмо сказала Розка.

– Ты что же, вправду думаешь, что тебя вот так, за здорово живешь, отпустят? Возьмут и отпустят? Отсюда, милая, по своей воле еще никто не уходил, – зловеще сказал Вася.

Розка стояла красная, как бурак, у корней волос выступила испарина.

– Все ты, Вася, врешь! – вдруг завизжала она пронзительным базарным голосом. – Ты всегда врешь! Ну почему, почему ты никогда не говоришь правду? Все вы врете! Вы все притворяетесь, а ты особенно! Как так можно жить? Как работать? Кому верить?

Вася вздохнул, поднялся с крыльца и жесткой рукой потрепал Розку по волосам.

Она всхлипнула и разревелась.

– Мне никто не говорит, а я что, слепая? – проговорила она сквозь слезы и сопли. – Все мне врут все время, смеются, а я что? И еще пугаете…

– Вот я тебя как раз мало пугаю, Розалия, – вздохнул Вася, протягивая ей мятый носовой платок. – Надо бы больше… Тогда бы ты осознала и не лезла сейчас к Лене со всякими глупостями. Ладно, все, успокоилась. Сосчитала до десяти. Глубоко вдохнула. Выдохнула. А теперь слушай, я буду говорить правду.

Розка вытерла нос платком, потом, для верности, рукой и мелко-мелко закивала.