Все делают это - стр. 21

Да, молодец, зацени то, что никогда не будет твоим.

Одной рукой он поглаживает мою грудь, а второй притягивает ближе к себе для поцелуя. Впивается в губы, и этот поцелуй ничем не хуже того, который был в машине. Мы не произносим ни одного слова: Денис, наверное, потому, что для него слова совсем не нужны, а я – потому, что мысленно пытаюсь вспомнить, через какой период времени должно подействовать слабительное согласно инструкции.

Когда его поцелуи перемещаются к шее, а руки стаскивают с меня топ, открывая взгляду черный кружевной лифчик, я начинаю переживать, что не смогу остановиться. Я хотела всего лишь нагло подразнить его, дождавшись начала действия слабительного, но сейчас чувствую, что дразнят здесь именно меня.

Дрожащими от возбуждения руками расстегиваю пуговицы на его белоснежной рубашке и бесстыдно трусь о вставший член. Он освобождает мою грудь от последней защиты, и я вижу восхищение в его взгляде. И я совру, если скажу, что мне совершенно безразличен этот его взгляд.

Мой сосок оказывается в плену его рта.

– Признайся, ты не один раз думала о нашем поцелуе в машине и прокручивала в голове картинки того, что могло произойти дальше.

Кажется, из моего рта вырывается стон.

Его руки опускаются вниз по спине и проникают под резинку шорт, сжимая мою задницу, и я чувствую: еще чуть-чуть – и я перейду к точке невозврата.

Я вся горю от его прикосновений и умираю от нетерпения перейти к большему. Его поцелуи обжигают, а рука, которая оставила в покое мою задницу и теперь уверенно действует между ног, сводит с ума.

Кажется, я начинаю терять остатки ума и самообладания, потому что все, чего мне хочется в эту минуту, – избавиться от этих тряпок, из-за которых я не могу почувствовать его теплый и, кажется, весьма внушительный член. Боже, если таблетки не сработают в ближайшие пять минут, я отдамся ему прямо на этом столе. Или в кресле. Или на черном диване.

Он поднимается вместе со мной и усаживает меня на стол, расстегивая пояс своих брюк. Наклоняется и снова начинает пожирать мои губы.

В ответ моя рука пробирается под его штаны и ложится на готовый к сражению член. На большой такой член, скажу я вам. И теперь прозвище "Большой член", которым мы окрестили его с Маринкой, не кажется мне таким уж и неуместным.

Большим пальцем поглаживаю пульсирующую головку, а потом, справившись с ширинкой, выпускаю его на волю.

– Если я тебя сейчас не трахну, то сойду с ума, – с надрывом говорит он и рывком стягивает с меня шорты вместе с трусиками. – Поласкай его ртом, – указывает на член.

Я замираю с разведенными в разные стороны ногами. Эти слова для меня как ушат холодной воды, но в то же время мое внутреннее “Я” сбито с толку. Оно и хочет закончить начатое – почувствовать его в себе, а не во рту, – и протестует изо всех сил, призывая не поддаваться напору врага. Не знаю, чем бы закончился мой внутренний конфликт, но Денис вдруг прерывает поцелуй и отстраняется. Выражение его лица резко меняется. Он хватается за живот, потом быстро прячет свое хозяйство обратно в штаны, хватает рубашку с пола и с криком: "Никуда не уходи, я сейчас вернусь!" – несется в сторону двери.

Это знак.

Слабительное подействовало вовремя.

Я откидываюсь на стол. Голая. Возбужденная. Неудовлетворенная. Но безумно довольная своей выходкой.