Все, что вы скажете - стр. 26
– Не понимаю, с чего они включили эту ерунду в выпуск новостей, – говорит Рубен, беря пульта от телевизора. – И что с того, что она пошла по магазинам?
Собираюсь остановить его, но убеждаю себя, что не могу этого сделать. Нет, могу, я просто обязана сказать ему.
– Не выключай, – я стараюсь говорить своим обычным голосом. Расскажу ему, как дойдет до этой новости. У меня есть максимум две минуты.
– Не могу смотреть эту чушь. – Он игнорирует мою просьбу и переключает на кулинарный канал.
Рубен делает так каждый день: включает новости, раздражается и выключает. На мои предпочтения он не всегда обращает внимание.
В телевизоре мужчина готовится освежевать кролика.
– Фу, – говорю я невольно и тянусь рукой до пульта с целью переключить обратно. Происходящее на экране – идеальный предлог, чтобы вернуться к новостям. Но тут меня пронзает страшная мысль: а что, если они знают?
Может, репортаж не в самом начале выпуска не потому, что в нем никаких подробностей, а именно потому, что они есть. Скоро появится мое зернистое фото с камер наружного наблюдения или фоторобот. У меня действительно осталось две минуты, две минуты здесь, с этим человеком, во времени «До».
Я проклинаю себя за то, что провела всю свою сознательную жизнь, таращась в ноутбук или телефон, ни на что не обращая внимание. Мечтала, думала о карьере, сочиняла биографии людям – вместо того, чтобы внимательно смотреть, слушать и учиться. И если об этом происшествии сообщают по телевизору, значит, они точно знают, что произошло? Или нет?
В телевизоре все говорят и говорят о миграционном кризисе в Кале. Я застыла на диване. Ощущение, будто сижу на холодной скамейке на улице, а не в теплой гостиной со своим мужем.
И вот время новости обо мне. Нет, не обо мне.
«Ранним утром субботы у канала в Маленькой Венеции был обнаружен мужчина».
Меня как будто погрузили в чан с кислотой, которая разъедает мое тело. Не могу поверить в то, что это все случилось, просто не могу. Что это произошло с моей жизнью. Что же я натворила?!
«Наш корреспондент Кэролин Харрис находится на месте происшествия».
В кадре лицо крупным планом.
«Я стою на месте странного нападения», – говорит репортер, и ее голос обрывается.
Камера слегка сдвигается, и я снова чувствую, как внутри все сжимается. Просто не думай об этом, Джоанна, не обращай внимания.
Но я не могу игнорировать происходящее на экране.
«Семнадцатилетний молодой человек был обнаружен на берегу канала в шесть утра мужчиной, выгуливающим собак».
Вздыхаю с облегчением: это не про меня. Семнадцать? Сэдику было не семнадцать.
Камера отъезжает. Корреспондент стоит ровно на том же месте, где была я восемнадцатью часами ранее. Те же ступеньки, только сухие. Погода ясная, небо темно-синее. Изо рта репортера вырывается пар, как и у меня тогда. Ветер треплет полицейскую ленту ограждения. Внутри огороженной зоны стоит желто-белый навес. Что, черт возьми, происходит? Я зачарованно смотрю в телевизор.
– Боже, – говорит Рубен. – А что, если это тот самый псих? – У мужа фантастическая память на детали, и сейчас я проклинаю ее.
– Какой псих? – переспрашиваю, надеясь сбить его со следа, притвориться, что мы с тем психом были где-то в другом месте.
– Тот, который тебя преследовал!
Рубен смотрит на меня с выражением недоверия, даже какой-то насмешки, на лице.