Всё, что душа пожелает, или Фактор Аладдина - стр. 10

И непререкаемые догматы церкви, и отдельные странствующие проповедники, и обычные священники, и телевизионные миссионеры, и религиозная литература – все это обусловливает и даже навязывает нам четкие убеждения по поводу того, уместно ли просить кого-либо о чем-либо.

Меня воспитывали в расчете на то, что я сделаюсь святой. Моя мать в молодые годы первоначально собиралась отправиться в женский монастырь, но вместо этого вышла замуж и затем вверила своего первого ребенка – то есть меня – Деве Марии и собственной матери. Меня заранее торжественно предназначили для служения святому делу, решили причислить к лику неведомо кого и принесли на алтарь церкви, словно жертвенного агнца. Вся моя дальнейшая жизнь стала сплошным жертвоприношением. Посему я никогда не имела ни права, ни возможности попросить чего-либо для себя – предполагалось, что я должна не вымаливать себе, а помогать другим – горемычным душам, оказавшимся в чистилище, или же голодающим детям во Вьетнаме, или вообще любому, кто был в то время страждущим, голодным либо бездомным. Ожидалось, что я и подобные мне обязаны помогать этим несчастным, ничего не прося для самих себя.

Меня учили, что хотеть чего бы то ни было для себя – эгоистично. Ведь на всех всего не хватит. А потому не надо ожидать слишком многого. Мне всегда надлежало удостовериться, что какая-то вещь уже имеется у всех остальных, прежде чем возжелать ее для себя, а тем более обзавестись ею.

В детские годы моя надежда сводилась к тому, что я умру маленькой и, стало быть, сделаюсь тем, кого именуют «дитя-мученица». Тогда хоть, по крайней мере, родители начнут любить меня. Мне всегда говорилось, что, мол, положенную тебе награду – ее чаще называли воздаянием – ты получишь в следующей жизни, а в этой жизни ее не получают. Весь мой опыт сводился к следующему: человек не вправе просить чего-либо для себя; он должен целиком посвятить себя помощи другим людям.

В конечном итоге я едва не умерла от астмы, поскольку никогда не просила не только того, чего мне хотелось, но и того, что было мне жизненно необходимо.

Очень рано мы узнаем, что любой врач, да и вообще медик – это самый настоящий Господь Бог. Мы должны – нет, мы обязаны – делать все, что говорит нам всесильный и всезнающий доктор. А у того нет времени для ответов на ваши глупые вопросы. Просто соблюдайте предписанный вам режим и ни о чем не спрашивайте. Не подвергайте сомнению данные вам рекомендации, выписанный рецепт, поставленный диагноз или предложенный курс лечения. Мы привыкли безропотно проводить многие часы в ожидании приема у врача, даже не пытаясь задаться вопросом, почему эти всё знающие и всё умеющие люди не в состоянии научиться как минимум получше планировать свой график встреч с пациентами. Мы привыкли терпеть с их стороны плохое обслуживание, сносить неуважительное, а зачастую и высокомерное отношение к пациенту. Ведь мы же все как один – сплошные невежды и профаны. Зато они прекрасно осведомлены о любых проблемах и разбираются абсолютно во всем. Нам с вами остается только одно – делать так, как они нам велели, ни о чем их не спрашивать и ничего у них не просить.