Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант (сборник) - стр. 29
«Что же дальше будет? – хрипло спросил Ожогин. – Не гробанемся?» – «Не думаю», – осторожно ответил я. Прошло, должно быть, минут десять. Ледяная гора внизу вдруг всколыхнулась и начала медленно подыматься из воды. «Отвали!» – крикнул я Косте. Он понял и рванул вертолет в сторону от опасной орбиты. А сверкавшая на солнце подсиненная глыба льда уже поднялась над водой. Она была так велика, что даже трудно было подыскать сравнение. Представьте себе большую гору, срезанную у основания и поднимающуюся в воздух, как детский воздушный шарик. При этом вся она блистала и переливалась миллиардами расплавленных и разлитых по ней сапфиров и изумрудов. Все операторы мира продали бы душу дьяволу за такую съемку. Но королем был я. Только мы с Ожогиным да астрономы Мирного видели это ни с чем не сравнимое зрелище. Как ледяное чудо-юдо поднялось из воды, как застыло оно над тремя алыми «маками», как понеслось вместе с ними в бездонную небесную даль. А «бумеранги», вынырнув из воды в струях пара, свернули своим кавалерийским строем на материк. Клубящиеся кучевые облака были их дорогой. Они галопировали по ней, как всадники.
Всадники!
Это сравнение было придумано позже, и придумано не мной, а сейчас я услышал его от бренчавшего на гитаре Тольки.
– Нравится? – спросил он.
– Что нравится? – не понял я.
– Что, что… Песня, конечно.
– Какая? – Я все еще не понимал его.
– Не слышал, значит, – вздохнул он. – Я так и думал. Придется повторить, я не гордый.
И он запел протяжным песенным говорком, как безголосые шансонье, не расстающиеся с микрофоном. Тогда я еще не знал, какая завидная судьба ожидает это творение нечаянной знаменитости.
– Всадники ниоткуда – что это? Сон ли? Миф?.. Вдруг в ожидании чуда… замер безмолвно мир. И над ритмичным гулом, пульсом моей Земли, всадники ниоткуда строем своим прошли… Право, сюжет не новый… Стержень трагедии прост: Гамлет решает снова… вечный, как мир, вопрос. Кто они? Люди? Боги? Медленно тает снег… Снова Земля в тревоге и передышки нет…
Он сделал паузу и продолжал чуть-чуть мажорнее:
– Кто ими будет познан? Сможем ли их понять? Поздно, приятель, поздно, не на кого пенять… Только поверить трудно: видишь – опять вдали… Всадники ниоткуда строем своим прошли…
Он вздохнул и посмотрел на меня в ожидании приговора.
– Ничего, – сказал я. – Поется. Только…
– Что только? – насторожился он.
– Откуда у хлопца испанская грусть? Пессимизм откуда? «Поздно, приятель, поздно, – передразнил я его, – не на кого пенять»… А что, собственно, поздно? И почему поздно? И на что пенять? Тебе льда жалко? Или двойников? Сними-ка лучше горчичники, уже не жгут.
Толька содрал с моей измученной спины уже высохшие горчичники и сказал:
– Между прочим, их и в Арктике видели.
– Горчичники?
– Не остри. Не смешно.
– Вероятно, страшно. Всадники ниоткуда…
– Может, и страшно. В Гренландии тоже лед срезают. Есть телеграммы.
– Ну и что? Теплее будет.
– А если весь лед Земли? И в Арктике, и в Антарктике, и в горах, и в океанах?
– Тебе лучше знать – ты же климатолог. В Белом море будем сардинку ловить, а в Гренландии апельсины посадим.
– В теории, – вздохнул Толька. – Кто может предсказать, что произойдет в действительности? Никто. Да и не во льдах суть. Ты выступление нашего Томпсона почитай. ТАСС его полностью передал. – Он указал на пачку газет.