Время жестких мер - стр. 20
– Невинность под угрозой срыва, – кокетливо пошутила она. – Тебя не было неделю, Господи… Я решила, что ты никогда не вернешься…
– Неделю? – поразился Смолин.
Она засмеялась.
– У тебя лицо, как у фотографа, у которого действительно вылетела птичка. Провалы в памяти, Пашенька? Входи скорее, боже, как я счастлива…
Он смирился. Пришла любовь – нечаянная, злая. Перевернулось все, что было прочно и на века. Комната с тахтой стала Пятым Вавилоном. Они любили друг друга до потери пульса. Счастливый, как ребенок, он болтал на отвлеченные темы, наслаждался ее голосом, курил, пуская в форточку дым. Возвращался к ней, обнимал, тонул в ее глазах, поражался, откуда в этой женщине столько любви и ласки. Его уже не волновало, в каком мире он находится, не напрягала странная болезнь, обстоятельства, вынудившие ее поселиться на обрыве цивилизации…
Он забыл про работу, отключенный телефон, машину, брошенную неведомо где, жену с пытливым интересом. Впрочем, реальный мир иногда вторгался в идиллию.
– Я в ванную, – шепнул он, сползая с кровати. Допрыгал до санузла, слегка протрезвел, обозрев пол с выбитыми кафельными плитками, облезлое чугунное чудовище за жалкой клеенкой. Помыться надо – от него уже попахивало.
– Полотенце есть? – всунулся он в спальню.
– Ой, прости, забыла… – Она сбросила точеные ножки с кровати.
– Лежи, лежи, – спохватился он. – Скажи где – сам найду.
– Шкаф-купе в гостиной. Выбери самое красивое.
Не было в этой юдоли никакого купе! Он обыскивал сумрачные кладовые, подпрыгивал, чтобы дотянуться до антресоли, сообразил забраться в ободранную тумбочку под обломками древнерусской швейной машинки, где нашел несколько стареньких полотенец – ветхих, в «дырочку», но чистых.
– Свари мне кофе, – попросила она. – Там, кажется, три сорта, хочу «Мокко».
Теряясь в загадках, он исследовал помещение с доисторической «Лысьвой» и холодильником «Поиск». Назвать это место кухней не повернулся бы язык. В холодильнике он наткнулся на свежее молоко, сметану, сырки в шоколаде, упаковку замороженных равиоли (в памяти возник таинственный посетитель на «Х-5»), флаконы с валерьянкой, пустырником. Сунулся в навесные шкафы, представляющие угрозу для стоящих под ними людей. И там не оказалось кофе. Перебрал контейнеры из непрозрачного пластика – крупы, сода, сухое молоко. В растерянности огляделся. Чайник со свистком – как трогательно.
– Какой ты у меня несообразительный. – Она вошла на кухню, закутанная в тощий халатик, чмокнула его в затылок, включила плиту. Откопала в шкафу деревянную пивную кружку – у него не хватило ума в нее заглянуть – стала что-то расковыривать ложкой. Сжалось сердце, он обнял ее за плечи, зарылся носом в шелковые волосы.
И долго я буду при этом статистом? – въелась стыдливая мысль.
Они опять лежали в постели. Вдруг женщина напряглась, задрожала. Он почувствовал, как холодеет ее спина. Она резко села.
– Тише… Муж на пороге…
Звучало как «враг у ворот». Смолин затаил дыхание. Что за черт? В дверь настойчиво скреблись, поскрипывал металл. Удушливый страх сдавил горло. Он устыдился: или не мужик он, чего он так перепугался? Женщина не замужем. А если и не так, то давно пора кое-кому начистить рыло…
Но страх не отпускал. В дверь не просто скреблись, стучали.
– Это он, – выдохнула Кира. – Почему так рано?.. Надо действовать. – Она молниеносно влетела в халатик. – Дверь закрыта на задвижку изнутри. Я скажу ему, что спала. Что мы оставили? Твои ботинки в прихожей?