Время вышло. Современная русская антиутопия - стр. 22
Играя Моцарта, Арсений отдыхал, на Моцарте можно было продержаться полчаса, а то и больше. Нюта-Мария тоже любила Моцарта.
Арсений закрыл крышку рояля. Флоэма привстала на своей лежанке, потянулась, зевнула широко, исчезла и через секунду появилась на крышке рояля в нескольких сантиметрах от лица Арсения.
Он с трудом удержался, чтобы не отпрянуть. Флоэма вытянулась и поставила лапу Арсению на щёку.
Лапа тёплая.
Флоэма провела по щеке Арсения тёплой лапой, шершаво, пока шершаво.
– Стихи Иннокентия Анненского высоко ценила Анна Ахматова, его сборник «Кипарисовый ларец» был настольной книгой Александра Блока. Неоспоримо влияние Анненского на поэтов поздней эпохи…
Пора. Пора, подумал Арсений. Сейчас.
– Современники отмечали, что лирика Анненского находится в перекличке с поэзией другого гения – Райнера Марии Рильке. Это не удивительно, Рильке любил и высоко ценил русскую литературу и поэзию…
Сейчас. Сейчас.
– В своих стихах, простых, но необычайно выразительных, Райнер Мария Рильке отразил боль и надежды поколения, жизнь которого прошла в ожидании мировой войны…
Арсений отметил, как нервно задёргался хвост Флоэмы.
Насколько Флоэма любила немецких композиторов, настолько же она не переносила немецких поэтов, Арсений это тоже давно подметил. Гейне вызывал истерический чёс, Гёльдерлин заставлял шипеть и выгибать спину, Рильке…
Разумеется, эта дрянь ничего не понимала в немецкой поэзии, но сам строй языка, лязгающие его звуки будили во Флоэме ярость.
Рильке выпустил бурю.
Флоэма выпрямилась и вцепилась Арсению в лицо. Зубами в кожу на лбу, передними лапами в щёки. Арсений понял, что случится в следующую секунду. И оно случилось – Флоэма подтянула задние лапы и несколько раз пнула Арсения в щёки. Когти, конечно, выпустила.
Арсений удержался от вскрика.
Он почувствовал, как натянулась и лопнула кожа, как царапины прошли по щекам, как когти разорвали нижнюю губу. Больно.
Это было необычайно больно. Арсений промолчал.
Флоэма сместилась рывком, теперь она сидела у Арсения на голове. Она оказалась неожиданно легка, она должна была весить вдвое больше, но весила мало, не больше трёх килограммов.
Капли крови падали на белую гладь рояля, на белые клавиши, на чёрные, это было красиво, отметил Арсений, льняная рубашка быстро промокла от крови. Арсений продолжил читать.
Флоэма ударила сверху лапами.
Когти неприятно скрипнули по сапфировым линзам. Страшно. Арсений старался не шевелиться – Флоэма зацепила и оттянула верхнее веко.
Слетают листья в тёмном октябре, кружатся листья от небес до сада, слетают листья, если сейчас она дёрнет, веко порвётся, придётся зашивать, только бы выдержала линза, надо достать клей для линз, конечно, это сажает зрение…
Арсений старался не дышать. Кожа натянулась так, что он мог видеть кровеносные сосуды на веках.
Боль.
Арсений улыбнулся.
Флоэма, будь ты…
Флоэма втянула когти и отодвинулась.
Кровь из многочисленных царапин собиралась в ямочке подбородка и оттуда стекала прерывистой струйкой. Морда Флоэмы была тоже перепачкана кровью, серебряная шерсть порозовела. Флоэма устроилась на лежанке сбоку от рояля и тщательно вылизывала лапы и спинку.