Время вороньих песен - стр. 5

– Когда Смута началась, инквизиция по старым семьям хорошо прошлась, не только Крево под корень извели. Сюда тоже наведывались, проверяли, а значит не слухи то были, а самая правда, – понизив голос до шепота продолжила Бальца, но так уверенно, словно сама лично при всем присутствовала.

Нет, я знала, что орчанка куда старше, чем выглядит, но она же работает тут всего ничего, а про мадам вон сколько знает. Я, кажется, слишком выразительно все это думала, раз она пояснять взялась:

– Я тут и прежде служила. Когда мадам не стало – ушла, а как узнала, что хозяин жену привез, так и вернулась, подумала, что вам с таким нелюдимым типом совсем тоска будет. Он и женился только оттого, что без наследника усадьба короне отошла бы. Кроме своих коллекций знать ничего не хотел, и вас будто только по трости и выбрал. А вы?

– Что я? Зачем жени… Замуж пошла? А кто меня спрашивал?

Бальца слегка смутилась и принялась шумно переставлять тарелки и сковородками греметь. Я покосилась на свою надежду и опору, простую, даже грубоватую, с круглым костяным навершием в розетке из листьев. У Огаста в коллекции были шикарные трости. Я однажды все перетрогала, когда он в Нодлут ездил, думала выпросить какую-нибудь, но он как-то узнал о моем самоуправстве и так вопил, что даже мне понравился немного. Впервые за полтора года совместной жизни. Что-то в нем настоящее проступило, живое. А в следующие полтора был только тот случай, когда он меня стервой назвал.

Я задумчиво шкрябнула по дну тарелки. Даже не заметила, как все съела. Бальца обернулась на звук, посмотрела на меня внимательно и, снова перейдя на шепот, спросила:

– И вы совсем-совсем ничегошеньки не слышали? Хозяйский кабинет же как раз над вашей спальней.

Я покачала головой, что ничего. Я и дознавателям в разных вариациях об этом же говорила, только смотрели они на меня точно так же, как и экономка – с сомнением.

– И когда поднимались наверх он вам странным не показался? – допытывалась Бальца. – Он весь день нервный был. Будто ждал кого.

Днем я Огаста не видела. Дом не такой уж большой, но в нем достаточно места, чтоб вполне успешно друг друга избегать. Да и обедали мы с ним порознь: я обычно на кухне, а ему в кабинет подавали, если он дома был.

– Когда? После ужина? – уточнила я.

– Позже, когда ко сну приготовились и прочему.

– Чему прочему?

– К… супружескому долгу. Как всегда, в первый день месяца, – забрав пустую тарелку и подозрительно косясь на меня, проговорила экономка.

Никогда не думала, что от удивления может в горле спирать и пробирать ознобом, но вот же… А я, оказывается, раз в месяц примерная жена, вот только не пойму, жалеть мне, что я об этом не помню, или порадоваться.

– И когда я, – продолжая удивляться спросила я, – туда поднялась?

– Сразу после полуночи. Обычно хозяин сам к вам приходил, я потому и выглянула на шум.

Вот так номер.

– На шум?

– У вас трость упала почти с верха, я ее потом к вам отнесла, все равно уж выглянула.

Все страньше, как говориться, и страньше. Комната Бальцы, вопреки традиции селить слуг повыше, тоже была внизу. Я настояла – наверху холодно и крыша текла. Потому орка жила рядом с кухней в комнате, где хранилась посуда, столовые приборы, а также полотенца, скатерти и прочий кухонный текстиль.

– Ты… говорила про это… кому-нибудь?