Время тишины - стр. 2
Тот, конечно, при таких-то обстоятельствах не может не вздрогнуть от неожиданности и инстинктивно не объявить войну какой-нибудь богатой нефтью стране. Потом, конечно, все разъяснится. Но процесс уже запущен. Согласитесь, не к лицу американскому президенту, если уж он объявил войну, менять политическое решение только из-за того, что оно было опрометчивым. Не скажешь ведь общественности, что тебя застали врасплох в туалете. Тем более что тысячи бойцов из разных стран мира или уже сошлись на поле боя, или основательно подготовились к тому, чтобы геройски погибнуть во славу правителей. Отменить объявленную войну – значит, обмануть их ожидания, и это как минимум. Я уж не говорю о тех таинственных и великих магнатах, которые вечно маячат за царскими и президентскими спинами и наживают на войнах состояния. Представьте, каково будет им, уже подсчитавшим барыши от военных заказов, если войну вдруг отменят?
Возможно, я сгущаю краски и наговариваю на беднягу Гудомарова-младшего. Не исключено, что он и в самом деле не имеет отношения к катаклизмам и катастрофам, посетившим наш мир в последние три с половиной десятка лет, что прожил на свете этот нестандартный тип. Но и к лагерю тех, кто обожает проверять гипотезы на собственной шкуре, меня не отнесешь. Поэтому я торопливо ответил, что рад был его повидать, и задал деру. Шагов через пять он снова вырос на моем пути и заявил тем же безапелляционным тоном, явно намекая на то, что я ему зачем-то понадобился:
– Ты-то мне и нужен!
Наверное, в древности с таким же дружелюбным видом кочевники предлагали осажденным добровольно сдать город, обещая в этом случае из гуманных соображений перерезать лишь половину горожан, а половину продать в рабство. Внутри у меня все сжалось, и кошки в душе заскребли с такой силой, какую ранее не проявляли. Гудомаров-младший сиял улыбкой, которую хорошо знавшие его люди расшифровали бы примерно так: «Вот тебе, приятель, и каюк!». Не дав опомниться, он с силой схватил меня за предплечье, так, что оно подозрительно хрустнуло, и затараторил, как взбесившийся пулемет:
– Дружище, не поверишь, но пару месяцев назад у меня родилась гениальная идея!
– Гениальная? – с сомнением уточнил я, гадая, сломана ли у меня рука или удастся отделаться обычной трещиной в кости?
– Феноменально гениальная, – подтвердил он, из чего я заключил, что нависшая надо мной опасность как минимум вдвое страшнее той, что обычно нависала над жертвами гениальных идей Гудомарова-младшего.
Он отпустил мою покалеченную руку и попытался схватить другую, чтобы у трудяг из городского травмпункта день не прошел в скуке и безделье. Я вовремя спрятал ее за спину, полагая, что без здоровых рук отбиться от собеседника не удастся. Тогда он без обиняков схватил меня за плечи и затряс с такой силой, будто я был свиньей-копилкой, в которой не осталось ни копейки, но он все равно намеревался вытрясти из меня, по меньшей мере, тысячу рублей мелочью. Пока голова моя беспомощно болталась из стороны в сторону, Гудомаров-младший кратко описал феноменально гениальную идею.
Она преследовала ту же цель, что и почти все идеи Гудомарова-младшего – быстро разбогатеть и прославиться. Требовалось немногое – чтобы один невероятно умный и деловой человек (он, скромно улыбнувшись, не уточнил, кто именно) учредил газету. Далее рассказ стал более интригующим, так как выяснилось, что газета уже учреждена. Причем невероятно деловой человек учредил ее, не приняв во внимание такой пустяк, как то, что у него нет помещения под редакцию и денег на оплату услуг типографии и работу сотрудников. Я заметил, что раз ничего нет, значит, деловой человек не такой уж и невероятно умный. Однако собеседник позволил себе со мной не согласиться.