Время смерти - стр. 47

В сводке был список дежурных бригад трёх стационаров Европы, система Юпитера, сол-систем. Один стационар принадлежал «Янгуан Цзитуань», второй «Три-Трейду», третий «Джи-И». Разыскивалась любая информация об этих людях, без объяснения деталей. Но все уже знали – стационары были уничтожены кем-то или чем-то, и весь шмон на пересадочных – потому что все ищут именно этих парней.

И сегодняшний «луддит» был в тех списках. Ханьский стационар «Шугуан», должность – «ответственный менеджер абордажных смен». Что бы эта фигня ни означала.

Погиб вместе с остальными во время взрыва.

А вот и нет.

У Парсонса опять принялись дрожать руки.

Эта тайна пахла не просто кровью, она пахла лютой смертью. Для самого Парсонса.

Слух возвращался к нему постепенно.

Сначала прорезались басовые нотки, это где-то далеко, за сотней стен и перекрытий, в глубине агломерации ухала, билась в конвульсиях огромная машина. Спустя полчаса к обертонам разбалансированной турбины прибавится скрежет и свист – это пойдут вразнос стойки, а потом из рабочей камеры начнёт вырываться теплонесущяя среда. Тут же сработают аварийные клапаны и ядро автоматически запустит фазу самоподавления.

Большинство башен в агломерации – по сути замкнутая система жизнеобеспечения, с собственной системой очистки воды и воздуха, с собственными источниками энергии, если что, способная надолго остаться без внешних коммуникаций. И чем новее эта башня, тем больше в ней разнообразных уровней самозащиты.

Прежде чем реактор перестанет давать рабочую мощность, башня отобъёт сигнал в головные центры управления «Янгуан», и спецы на пультах примутся выстраивать аварийные схемы обводной подачи.

Пятнадцать минут башня будет жить на минимуме потребления энергии. С этой целью и была заранее разбалансирована система стабилизации, и до сих пор только он, покуда почти глухой и слепой, догадывался о тревожных сигналах из-под земли.

Понемногу начало оттаивать зрение. Мутная пелена никак не давала проморгаться, а зелёные датчики биоконтроля болезненно царапали сетчатку своими тусклыми огнями.

Нервные волокна вступали в дело нехотя, пока таурин рассасывался по капиллярам глазного дна. Неприятное свойство имплантанта – за реактивную скорость и расширенный спектр восприятия приходилось расплачиваться тем, что без инъектора, смонтированного за глазницей, он не смог бы видеть даже белым днём.

Начали подёргиваться в конвульсивной дрожи мелкие мышцы. Организм сам пытался сбрасывать накопленные остатки молочной кислоты, ему было невдомёк, что его физиологическая реакция только мешает тем самым ускоренному замещению креатинина в мышечных волокнах. Обычно от подобного побочного эффекта избавлялись введением мышечных релаксантов, но эта процедура втрое увеличивала время полной готовности организма, а сейчас у него на это просто не было времени. Терпи.

Привычно пополз вниз уровень оксигенации, это начал производиться стандартный цикл запуска дыхательной системы. Фторорганика слишком хорошо поставляла кислород через кожу, позволяя приборам подавлять дыхание на время санации, однако в активной фазе самопроизвольное включение лёгких было чревато частичной утерей контроля, не говоря уже об опасности коллапса лёгкого. Поэтому дыхание каждый раз заранее перезапускалось искусственно, вызывая мучительное двадцатисекундное удушье.