Время смерти - стр. 3
Это другие тут на базе воздвигают и куют: бурят каналы, проводят гибкие стокилометровые трубопроводы к внутреннему океану, монтируют на глубине дистилляторы, извлекают на поверхность литий первичной электролизной очистки, при необходимости перегоняют его нейтринными конвертерами в трипротон, а из опреснённой воды извлекают дейтерий и тритий на продажу или просто для своих нужд, реакторы заправлять.
Твои же смертнички большую часть времени маются от скуки, подрабатывая на работах за бортом, или потихоньку помирают в лазаретах от лучевой. Онкология у нас не в чести, не доживают мои смертнички до онкологии, это уже разве что там, в метрополии – из команды, прибывшей последним рейсом, до пятидесяти лет доживёт человек пять, не больше.
При такой клинической картине мне как их начальнику только и остаётся – быть фаталистом и циником. А уж моей команде и подавно. Цао ни ма гэ тоу.
Поднявшись на ноги, я проделал пару размашистых движений, потом долго восстанавливал равновесие. Год здесь уже, а всё никак не привыкну, что твой центр тяжести всё время тяжёлым маятником болтается где-то ниже колена. Да и главная физкультура тут – бороться с инерцией, если не собственной башки, устремившейся к переборке, то почти наверняка – проклятых ботинок, не желающих двигаться плоскопараллельно. Ну да ладно, даже к плохому рано или поздно привыкаешь.
Мелькнул перед глазами циферблат услужливой «айри». Положенные пятнадцать минут после конца официальной смены я на месте просидел, пора отсюда валить, в разгар бури запускать рудовозы будет только конченый идиот. В системе Юпитера таких навалом, но отнюдь не на руководящих должностях, у них контракты ого какие, не чета моему. Так что любимые смертнички могут сегодня спать спокойно. Говорят, вчера опять кто-то из моих умер, надо же, не лучевая – лёгочная эмболия, не успели откачать. А мне плевать. Для меня они – штатные единицы, вмешательство в расписание потребуется, только если в какой-нибудь из абордажных команд останется меньше троих, тогда да, переукомплектовывай состав, пиши рапорт на Землю, отправьте-ка мне ещё немножко свежего мясца, чтобы было кого в боты сажать, от сорока минут до часа в зависимости от конфигурации планет, и сообщение уже на Земле.
Временами я начинаю ненавидеть свою работу особенно сильно.
Ладно, двинули на выход.
Только я об этом подумал, моя «айри» выкинула транспарант. Пустой такой, с жёлтым кружочком посередине. От неожиданности пришлось опять долго восстанавливать равновесие.
Значит, вот как.
Зыркнул циферблат. 19:18 по бортовому. Эх, какого же вы мне не сказали точно, что они всё-таки прибудут… впрочем, всё, что было в инструкции, я проделал сразу по прибытии, а самодеятельности от меня никто и не требовал.
Так, спокойно, сосредоточься, если это правда они, то у тебя двадцать минут времени, ну, или чуть больше, смотря как заходить будут.
Ох ты ж… цао ни ма, сейчас же самая свистопляска, особенно тут, ближе к тору Ио. Хоть бы они на Ганимед садились, что ли. Впрочем, а мне какое дело?
Дело было, и ещё какое.
Я почувствовал, что начинаю мандражировать. Так, надо быстро двигаться, пока окончательно не растерялся.
Традиционной для Луны ковыляющей походкой больного подагрой я поспешил к лифтовой шахте, что вела на верхние ярусы, к пусковым катапультам ботов и внешним шлюзовым камерам. «Шугуан», как и большинство здешних станций, представляет собой монолитный веретенообразный прочный корпус, по «шляпку» вбитый в толщу льда, и попасть на поверхность можно было только оттуда. По счастью, именно мне как начальнику смертничков чаще других приходилось бывать наверху, и, в случае чего, вопросов ко мне не будет. А если и будут – начали глючить тестовые цепи причальных колец 3 и 4 (я бросил быстрый взгляд на услужливо подсунутую «айри» информашку отчёта, они, и правда, тут же начали глючить), а я пошёл разбираться. В нерабочее, между прочим, время, цените, ханьцы, трудолюбие вашего ай чу фэн тоу, е синь бо бо.