Время шутов - стр. 26
НАДЯ (оборачиваясь). Там на кухне ужин. Наверное, остыл, – подогрей…
ЖУРАВЛЕВ (садясь на диван). Не хочу есть… (После паузы). Почему ты не спрашиваешь, где я так долго был?
НАДЯ. Я думаю, что скажешь сам.
ЖУРАВЛЕВ. Холодно.
Надя все так же листает книги.
ЖУРАВЛЕВ. Тебе не холодно?
НАДЯ. Мне – нет.
Пауза.
ЖУРАВЛЕВ. Ты стала холодна со мной.
НАДЯ (прибирая на столе). Давай спать.
ЖУРАВЛЕВ. Словно чужие.
НАДЯ (отходя к окну, смотрит на улицу). И винишь в этом ты меня…
ЖУРАВЛЕВ. Я сегодня гулял со своими пацанами… Тебе неинтересно?
НАДЯ. Георгий, мне кажется, мы не нужны друг другу. Нас подбирают разные корабли…
ЖУРАВЛЕВ. Вот как? У тебя кто-то появился?
НАДЯ. Мужчине всегда нужен повод для того, чтобы уйти?
ЖУРАВЛЕВ (после паузы). Иначе его будет мучить совесть…
Пауза.
НАДЯ. Я уйду завтра.
ЖУРАВЛЕВ. Ты меня совсем не любишь.
НАДЯ. Это еще одно оправдание.
ЖУРАВЛЕВ (решительно, вставая). Я действительно подонок, прости меня, Надя. Я должен прямо и честно сказать, а не юлить, как нашкодивший юнец. И не искать себе оправдания: Маша хочет ко мне вернуться… Она бросила Кузьмина, уже давно бросила. Сегодня я был у нее.
НАДЯ. Я догадалась.
ЖУРАВЛЕВ (подходит к ней, хочет дотронуться, но останавливается). Чувствую себя подонком… Почему? Я люблю Саньку с Вадимом, люблю Машу, ты не смогла мне их заменить… Ведь будет лучше и тебе, если мы расстанемся… Скажи откровенно – ты ведь не любишь меня?
НАДЯ (поворачиваясь, после паузы). Нет.
ЖУРАВЛЕВ. А любила?
НАДЯ. Нет. (Усмехаясь). Успокойся, пусть не мучает тебя совесть… Я нисколько не жалею, что ухожу…
ЖУРАВЛЕВ. Я, конечно, эгоист… Но все-таки мне хотелось бы, чтобы ты меня любила… Хоть чуть-чуть…
НАДЯ. Я не знаю такой любви: чуть-чуть… Нет, Журавлев, я тебя просто жалела.
ЖУРАВЛЕВ. Просто жалела. (Походит к столу, перекладывает книги, идет к выходу, нерешительно останавливается). Я пойду?
НАДЯ. Иди.
ЖУРАВЛЕВ. Может я не приду завтра.
НАДЯ. Как хочешь.
Журавлев уходит. Надя медленно идет к дивану, опускается на него и, уткнувшись в спинку, негромко плачет.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Картина первая
Квартира Юры. Какое-то странное ощущение неуюта и печали. На телевизоре портрет улыбающейся Марины. Длинный стол, ничем не прикрытый. За столом напротив друг друга Надя и Юра. Он в черном строгом костюме, она в черном платье.
НАДЯ. Ну вот, теперь ты знаешь обо мне все… А как все случилось? Мы с тобой тогда совсем и не поговорили…
ЮРА. Она была пьяна, за рулем. На повороте, на обгоне, машина врезалась в грузовик…
Пауза.
НАДЯ. Одна?
ЮРА. Водитель грузовика не пострадал. А Сергей… С ней был Сергей, отделался ушибами.
НАДЯ. Прости, я не знала…
ЮРА. Не думай, что мне больно говорить об этом… Последнее время мы уже только делали вид, что живем вместе. Она все время куда-то раскатывала на машине… У нее были любовники… У нее всегда были любовники… Ты ведь знаешь.
НАДЯ. Нет.
ЮРА. Кажется, самое серьезное у него – сломанная ключица… Тебе это интересно?
НАДЯ. Нет. Я его не любила. Обидно, что поняла это тогда, когда ничего уже не изменишь… Я любила тебя, только почему-то не могла этого понять. Думала, что жалею…
ЮРА. А я понимал, но ничего не мог сделать. Опьянение юности, что ли. Ты уходила к Сергею, а Марина крепко держала меня. И как по инерции, как во сне – вся жизнь, до вот этого нашего разговора…