Время прощать - стр. 22

– Я здесь не гостья. – Изабел пристальнее взглянула на картину. – В смысле, я нездешняя, хотя в какой-то мере отсюда. Но теперь я здесь не живу. Я в гостях.

«Толком и не знаю, кто я и что я», – подумала Изабел.

– Мне послышалось, что вы не гостья здесь, – уточнила женщина, сморщив в недоумении веснушчатый нос. – Я из Нью-Йорка. Завтра еду домой и жалею, что не могу остаться здесь навсегда.

Изабел кивнула. Сил для светской беседы не осталось. И пойти некуда. На веранде какая-то парочка потягивала вино. Лолли хозяйничала на кухне. А Кэт находилась повсюду.

Естественно, Кэт возникла перед ней с тарелкой сыра, крекеров и фруктов и поставила ее, улыбнувшись.

– Угощайтесь, – обратилась она к кузине и постоялице.

Гостья болтала с Кэт о количестве маяков, видных из Бутбей-Харбора.

– Я смогла насчитать только пять, а их, кажется, семь? Я должна увидеть все семь до отъезда. – щебетала она.

Изабел, прислушиваясь вполуха, таращилась на куски гауды и бри, на простые и с кунжутом крекеры, разложенные на тарелке с узором из мелких цветочков.

«Не плачь, – уговаривала она себя мысленно. – Смотри на маленький нож для сыра. Разглядывай картину. Сосредоточься на одном из двоюродных прадедов, на его жесткой бороде. Не расклеивайся в этой гостиной с обитой ситцем мебелью».

– Ты хорошо себя чувствуешь, Изабел? – спросила, приглядываясь к ней, Кэт.

Изабел выдавила улыбку.

– Все нормально. Рада видеть тебя, Кэт.

«Подстригла волосы», – отметила Изабел, хотя не видела Кэт с прошлого декабря.

Кэт не изменила своим привычкам в одежде: носила джинсы «Ливайс» на бедрах и вышитые майки из ворсистого хлопка. По-прежнему – ни следа косметики на лице. Прическа – прямые светлые волосы до плеч и челка – делала ее старше, придавала более искушенный вид.

– Эдвард с тобой? – поинтересовалась Кэт, выглядывая в окне знакомый черный «мерседес», которым супруг Изабел любил пользоваться для длительных поездок.

Его там не было. Только серебристая «тойота-приус» Изабел.

– Он не смог приехать. – Изабел отвела взгляд.

Воспоминание об Эдварде в одной расстегнутой рубашке снова настигло ее.

«Как он мог? Как мог?» – мысленно убивалась она.

«Мы заключили договор, Изабел…»

А затем он взял и нарушил основной договор, который они заключили. С женщиной, которая была матерью. Кем так страстно хотела стать Изабел. Что и отдалило их друг от друга, отдалило Эдварда. В этом не было смысла.

Кэт кивнула, а потом постоялица забросала ее вопросами и увела в коридор, где стоял старинный сервант с картами и брошюрами. Изабел заметила, что Кэт оглянулась на нее, словно хотела сказать что-то еще, но Изабел отвернулась к окну. Они с Кэт не умели поддержать беседу. У них была разница в шесть лет, и когда они поселились в одной комнате, Кэт было десять, а Изабел – шестнадцать. Молчаливость Кэт, привычка этой худенькой, бледной, всегда босоногой девочки внезапно появляться нервировала Изабел, заставляла прерывать разговор.

Кэт вернулась с подносом – графин чая со льдом, где плавали ломтики лимона, два стакана. Она налила чаю Изабел и себе, села на диванчик для двоих, стоящий под прямым углом к креслу, в котором сидела Изабел.

– Джун приехала за десять минут до тебя, но повела Чарли в «Букс бразерс», чтобы Генри присмотрел за ним пару часов. – Кэт наклонилась к Изабел. – Вообще-то мама сказала Джун, что, наверное, лучше, если Чарли не будет присутствовать при объявлении.