Время не ждет (сборник) - стр. 46
А тот, как началась война с немцами, сразу объ явил о начале сбора пожертвований. Причем не только в своем храме, но по всему Мурманску и окрестным поселениям. Много ездил, просил жертвовать, и люди отзывались. За короткий срок батюшка набрал два мешка денег крупными купюрами.
Надо их как-то в Москву переправлять – а кому такую сумму доверишь? Время военное, а деньги неучтенные. Вот и решился отец Симеон сам отправляться в столицу.
Не знаю, как уж он там добирался, но представить могу. 1941 год, немец стремительно приближается к Москве. Идущие на фронт эшелоны с солдатами, а назад – бесконечные составы с беженцами. И среди этого бескрайнего человеческого моря маленькая фигурка немолодого уже человека в рясе с крестом и двумя большими мешками в руках.
– Куда ты, отец? Что дома-то не сидится?
– В Москву еду, к товарищу Сталину, народ пожертвования собрал, надо фронту помочь.
Таким образом, батюшка добрался до Москвы и заявился в Кремль. Правда, к самому товарищу Сталину его не пропустили, но деньги приняли и выдали расписку в получении за печатью ответственного финработника. А вернувшись в Мурманск, отец настоятель вскоре и получил благодарственное письмо за подписью Верховного главнокомандующего.
Но самое необычное воспоминание из всего того, что связано в моей памяти с отцом Симеоном, случилось во время посещения лавры «черным папой», главой ордена иезуитов, посетившим Советский Союз».
Конечно, отец Павел называл мне и год, и даже вспоминал имя того «черного папы», но я, увы, не удосужился записать.
«В лавру свозили всех гостей, посещавших Москву, особенно тех, кто имел хоть какое-то отношение к Церкви. Привезли и генерала ордена иезуитов. Небольшого роста, в черной сутане, все время своего посещения он ходил, сцепив пальцы за спиной и взглядом уткнувшись в землю. То ли ему было откровенно скучно, то ли таким видимым образом он выражал свое снисходительное отношение к возрасту наших святынь. Попробуй удивить пятнадцатым веком того, кто каждый день из окошка своего кабинета смотрит на развалины Колизея.
– Перед вами церковь преподобного Сергия с Трапезной палатой, построенная в семнадцатом веке.
Гость, поджав губы, мельком бросает взгляд в сторону храма и снова смотрит в землю.
– Рядом – знаменитая колокольня, возведенная по проекту князя Ухтомского, высота восемьдесят восемь метров, что на шесть метров выше колокольни Ивана Великого в Москве.
В глазах иностранного гостя никакого интереса, хотя было заметно, как внимательно он всматривается в лица попадавшихся им навстречу монахов.
Неожиданно иезуит остановился. Боковым зрением он заприметил идущего по соседней дорожке отца Симеона и принялся поедать того глазами. Отец Симеон почувствовал к себе внимание человека в незнакомом ему облачении, хотя, конечно, его ответный интерес был вызван вовсе не облачением – слишком часто бывали в лавре официальные делегации, и все к этому привыкли. Просто в глазах странного гостя было что-то такое, мимо чего не смог пройти старый монах.
Они стояли молча и внимательно вглядывались один в другого. Потом одновременно сделали шаг навстречу, потом еще шаг, и вот два совершенно незнакомых, не говорящих на одном языке человека, широко расставив руки, побежали друг к другу и обнялись. Как сияли их глаза, сколько в них было радости!