Время красного дракона - стр. 39

– Прошу быть серьезнее! – сделал замечание Придорогин.

Рыжий таракан при этих словах вылез изо рта великого вождя, побегал шустро по газете и нырнул в дуло лежащего револьвера. Груздев прыснул по-ребячьи, зажимая рот ладонями. Засмеялись и Порошин с Пушковым.

– Что еще за смешки? Вы где находитесь? – попытался осмотреть себя начальник НКВД.

Вроде бы гимнастерка застегнута на все пуговки, не прилипла нигде вчерашняя лапша. Придорогин извлек из нагрудного кармана зеркальце, снова огляделся. Лицо сажей не измазано, а подчиненные ржут. Что за напасть? В чем подвох? Какая смешинка закатилась на серьезное совещание?

– В чем дело? – ударил кулаком по столу Придорогин.

– В таракане! – пояснил Порошин. – У вас на столе таракан.

Придорогин уставился тупо на портрет Сталина. Великий вождь был строг и спокоен, не располагал к юмору. И не был похож на таракана.

– В каком таракане? – устало спросил начальник НКВД.

– В том, который залез в дуло вашего револьвера.

– Да? Чийчас выясним! – дунул Придорогин в ствол пистолета.

Но таракан не появился, не желая, видно, больше ползать по лику вождя и участвовать в совещании работников НКВД. Придорогин чиркнул спичку о коробок, бросил ее в дуло нагана:

– Вылазяй, контра!

Таракан выскочил сполошно, упал на газету, забегал мельтешно. Придорогин пытался прибить его, стукал рукояткой револьвера, выбив глаза Иосифу Виссарионовичу, разворотив нос вождя, обезобразив лик великий.

– Вы его чернильницей, чернильницей! – советовал Пушков.

– Ладошкой легче прихлопнуть! – возражал Груздев.

– Отраву надо использовать, – сказал Порошин.

– А может, гранатой надежнее? – развеселился лейтенант Степанов.

Посторонним людям все это действо показалось бы кощунственным. Начальник милиции уродует портрет Сталина, а его подручные советуют использовать для уничтожения вождя не только рукоять пистолета, но и чернильницу, яд и даже гранату! Если бы кто-то сочинил донос, то Придорогина и некоторых других товарищей отправили бы на строительство Беломорского канала в качестве землекопов. Но в коллективе таковых не оказалось… Таракана Придорогин тоже не прихлопнул. Рыжая каналья ускользнула через левый глаз вождя под газету. А там уж – бог знает куда… По случайному совпадению или по предначертанию свыше в этот день у Сталина заболела голова, левый глаз сузился чуточку, стал видеть хуже, да так и не восстановился.

Когда все успокоились, Придорогин снова взял револьвер в руки, начал оперативку:

– По разнарядке, по плану, мы должны были за месяц разоблачить сто двадцать врагов народа. Арестовано восемьдесят шесть. За такое благодушие спросить могут строго. Подумайте хорошо. Был ведь сигнал на Голубицкого. Почему не довели до конца?

– Сигнал не подтвердился, – доложил Груздев. – Но у нас ведь и успехи есть. Письмо Рютина мы извлекли из горкомовского сейфа. Отчего же Ломинадзе на свободе?

– Ломинадзе вызовут в Челябинск якобы на совещание. И там зацапают. Наша задача – выявить здесь его сообщников.

В разговор вмешался и Пушков:

– Мы арестовали и расстреляли антисоветскую организацию на строительстве плотины. А главарь вредителей не арестован. Как это понимать?

Начальник НКВД вздохнул, крутнул барабан револьвера:

– Гуревича мы не можем взять без санкции сверху. Кстати, и Голубицкого без разрешения Завенягина и Орджоникидзе трудно будет арестовать. Будем ждать разрешения. Но не станем сидеть сложа руки. Плохо мы работаем, товарищи. Не оправдываем доверия партии. Москва заинтересовалась нашим найденным в могиле пулеметом. А мы убежавшего старика не можем найти. Ты, Груздев, лично займись этим делом. Следите за внучкой старика, буфетчицей горкомовской…