Время для мага. Лучшая фантастика 2020 - стр. 15
Вдали синело большое запрудное озеро – там громоздились руины механического короеда величиной с городок. Синева озера обманчива – вода радиоактивная, реакторы короеда отравили ее. Но и в ней копошилась какая-то жизнь!
Землерой – тот, кто роет землю, биогенный грунт. Ниже лежит кора планеты, литосфера, на суше толщиной до сорока тысяч рук – для ее взлома нужен короед. А короедов собирали и пускали в ход дальние предки Кути. И это не самый глубокий каньон на Эллоле. Правда, за шестьсот лет после окончания добычи воды ветры и растения их немного сгладили, но устранить эти титанические пропасти природа не в силах.
«Какого змея мы тут ищем? Ничего нет. У них не было истории. Просто срослись с биосферой и жили, как ручейники, не зная прошлого, не думая о будущем. Никаких следов цивилизации. Наши раскопки напрасны. Тем более на глубине тысячи рук, где штольня. Это уровень бурых углей, им миллионы лет».
Хотя здешний стаж шел ей в зачет баллов, она ощущала работу как искупление за грехи предков. А лауты… они будут следить за возней пришельцев, чуждой и непонятной им. Пока не дождутся, когда все улетят.
«Интересно, что они думают о нас? Обо всех, кто сюда заявился?.. Сошли с ясного неба, изувечили мир, а теперь роются, копаются, будто вчерашний день потеряли…»
Надеть летный ранец, подняться до края, зависнуть напротив дракона и спросить через мегафон… Языки лаутов известны, налетник поймет. Но не ответит. У них на все один ответ: «Нет». Или «Уходите». Им ничего от разорителей не нужно. Пришельцы мешают длить вечность.
Между тем из штольни появился Шурубей и, приладив на спину ранец, медленно поплыл по воздуху к Кути. Дивная была картина – фигура с зеркальным блеском на фоне уходящего ввысь ржаво-желтого склона, заросшего каменкой и жилолистом, с оврагами-промоинами и следами давних обвалов.
При этом он задирал вверх голову в шлеме, следя за драконом, и горланил песню на своем языке:
Какое у землян непредсказуемое поведение!
Дракон и лаут остались недвижимы, а Кути поднялась навстречу и спросила:
– Ворон и вран – это одно и то же? Очень похоже по звучанию.
– Да. – Шурубей приземлился в облачке рыжей пыли, заставив ее наморщить длинные ноздри. – Птица на Старой Земле, крупная и сильная. Кое-где ее удалось интродуцировать.
– В штольне что-нибудь нашлось? – Кути задала вопрос из вежливости, чтобы отметить работу напарника. Все-таки он лично наблюдает за проходческими автоматами, сканирует стены в надежде найти хоть тень, хоть окаменелый намек на прошлую цивилизацию.
Ну да, миллион лет назад. За это время исчезнет все. Одиннадцать тысяч поколений лаутов. Даже память исчезнет. Когда лауты шли на контакт – вернее, их заставляли, применяя телепатию, – результат был нулевой. «Мы всегда. Земля всегда. Никогда иначе. Нет машина. Нет железо».
– Пара подозрительных участков. Я дал задачу выделить их осторожно, посмотрим к вечеру. Какие-то упорядоченные структуры.
Энтузиазма в его голосе не было. Скорее, усталость. В темноте штольни, при искусственном свете, фильтруя воздух от пыли и спотыкаясь о камни – так он провел много дней. И всякий раз структуры оказывались природными, геологическими.