Время барса - стр. 60
Аля стояла, слушала, половину из сказанного просто не понимала, пропускала и чувствовала притом огромную усталость. Расписной имел ту власть, которую имел, не напрасно: он почти убедил ее, еще немножко, и она покорно сядет в автомобиль и положится на волю Провидения да на справедливость братанской разборки… Но будто острая точка пульсировала маячком в мозгу: нельзя, нельзя, нельзя… Пока она свободна. Сво-бод-на. И – вольна принимать решения, сопротивляться, бежать, наконец. Этот Владимир Евгеньевич умен, целеустремлен, настойчив и абсолютно уверен в себе; говорит, глядя ей прямо в глаза, и от этого взгляда ей становится нехорошо, хотя Олег и учил ее специально и «держать взгляд», и уходить из-под него, все равно; и это был не страх, нет, какое-то властное желание прислониться к чужой силе, укрыться за ней… Самое человеческое из всех желаний, самое женское из всех человеческих… Был бы рядом Олег… Но его рядом нет. Он остался в той, другой жизни, и как теперь к ней вернуться? Но она постарается.
Алины мысли бежали словно сами собой, а рефреном она слышала слова Ксении:
«Вот только пропадать не хочется. Жалко пропадать». В том, что ее убьют непременно и обязательно, она уже не сомневалась: чем бы ни закончился «разбор полетов», оставить ее в живых никто не озаботится.
Девушка сосредоточилась. Она не забывала внимательно следить за тем, чтобы Владимир свет Евгеньевич не приблизился к ней ни на шаг; а он и не пытался.
Слишком был уверен в себе. В своем уме, мужском обаянии, куражном азарте. Чего греха таить, при других обстоятельствах Аля с удовольствием поддалась бы той силе, что исходила от этого мужчины. Но не теперь. Она решилась.
Кивнула, обреченно, потерянно, произнесла едва слышно, одними губами:
– Хорошо…
Ей было не важно, слышит ее сейчас Владимир Евгеньевич или нет; девушка играла на другом: на неистребимом мужском тщеславии и самодовольстве. Весь ее вид сейчас должен был говорить ему: да, он победил, он красноречив, обаятелен, неотразим! Он подчинил ее себе. Под-чи-нил!
– Ну вот и славно… – Мужчина подался чуть в сторону, галантно пропуская девушку вперед, Аля сделала быстрый шаг и вдруг – с лета, мыском ступни ударила мужчину туда, куда наметила! Не дожидаясь, пока он скорчится и рухнет, пнула другой ногой, освобождая путь, наклонилась, одним движением выхватила пистолет из кармана дверцы, щелкнула затвором, почувствовала, как патрон пошел в патронник, и снова отступила на шаг, направив оружие на сидевших в машине.
– Не дергаться! Руки на руль и иа доску, чтобы я их видела!
– Сучка, да ты…. – попытался было качать права водила, высунувшись из машины, – видно, слишком не вязался вид грозного боевого пистолета и хрупкой девушки, сжимающий его в руках.
– Сидеть, сявка! – хрипло, с присвистом выдохнула Аля. – Башку проломлю! – Сообразила, быстро перевела ствол на корчащегося в пыли авторитета, добавила в голос почти не наигранной истерики:
– Застрелю!
– Тебе кранты, сучка! Я тебе ноги выдерну! – в запале проорал водила, но замер мгновенно, остановленный полным боли рявком старшего:
– Молчать! Сидеть! Оба!
Длинноволосый Сазон оказался самым дисциплинированным: каким-то пятым чувством он понял, что слова девушки – не пустая угроза, и смирненько себе отдыхал, положив руки ладонями вниз на приборную доску.