Временщик. Книга третья - стр. 39

– Только это так не работает. Скажи, сколько сняла у тебя Система Кармы? Ноль. Не наводит ни на какие размышления? Вина ли отца в том, что сын стал насильником? Нет. Отцу лишь стоить подумать, как он будет жить с этим. Наказать или простить – вот его выбор. Это и есть Карма.

– И что же мне делать?

– Что хочешь. Ты можешь отступить. Не надо думать, что весь Отстойник покоится лишь на твоих плечах. У этого мира достаточно защитников. Либо ты действительно можешь воспротивиться воле Всадников. Но и тут никто не провозгласит тебя героем. Потому что это твое решение. Правильное или неправильное – неважно. Поступай так, как знаешь.

– Если я отступлю, что скажут другие?

– Кто? Куча Игроков, чьих имен ты даже не знаешь?

– Охотник… друзья.

– Охотник достаточно мудр, чтобы понимать всю подоплеку решений Ищущих. Он и сам не раз отступал. Что же до друзей – если они настоящие, то поймут. Если нет – разве тебя должно интересовать их мнение?

– Я не трус. Я не боюсь Всадников. Просто именно сейчас все в голове смешалось. Все вокруг носятся, у всех есть цель. А мои мысли – совершенно в другом месте.

– Что плохого в том, чтобы быть трусом? Трусы живут дольше, заводят семьи, воспитывают детей. А отважные герои погибают слишком рано. И не всегда о них слагают песни.

– Я понял, ты передергиваешь. Не может рыцарь, или кем ты там был, говорить, что быть трусом хорошо.

Артан хитро ухмыльнулся и кивнул:

– Самое важное – не быть кем-то для окружающих. А оставаться собой. Тогда ты точно не ошибешься.

Вдруг Мастер вздрогнул, точно услышал громкий звук. Его брови удивленно взметнулись вверх, глаза наполнились жестокостью и решимостью. Он успел вскочить на ноги, прежде чем дверь распахнулась. Не бережно отворилась после короткого стука, как до того, а чуть не слетела с петель. Ударилась ручкой о стену и подалась назад, но я успел ее перехватить.

На пороге стоял Пыш. Взлохмаченный, словно не бежал со входа, а продирался сквозь множество препятствий. В руках он держал тарч с изображением невиданного зверя, а на поясе висел длинный меч.

– Где? – только и спросил Мастер.

– С улицы. Прямо перед воротами.

– Сколько?

– Один!

– Никому не выходить, я сам!

Артан вихрем промчался мимо, и Пыш явно собирался проследовать за ним, однако я успел ухватить его за плечо.

– Что там происходит?

– На нас… на нас… – пытаясь отдышаться, говорил привратник, – на нас напали.

Многоопытный и мудрый Лукреций пару тысячелетий назад выдал гениальную фразу. В вольном переводе нечто вроде: «Приятно, когда море бушует и ветер гонит волны, наблюдать с берега за чужой войной». И я был категорически с ним согласен. Запастись попкорном, пивом, сидеть на шезлонге и с удовольствием смотреть за чужой войной.

Мечты, мечты. В реальности я стоял посреди одиннадцати Видящих, одним из которых был Артан, и смотрел в окно. Снаружи маг поливал дом чем-то вроде раскаленной лавы, что фонтаном вырывалась из его рук. Завораживающее зрелище.

– Он все равно не пробьет защиту, – объяснил мне шепотом Пыш, – ее накладывал сам адъюнкт Протек.

– Конечно, не пробьет, – все-таки услышал его слова Мастер, – даже трещину на стекле не оставит. Но он может привлечь внимание. А вот это еще хуже.

– Я могу разделаться с ним в два счета, – глухим басом заметил быкочеловек.