Временекрушение - стр. 17
Аниф
Дорога, чуть подернутая дождем.
Осень.
Старенький экипаж поскрипывает рессорами, замирает на повороте дороги – единственный фонарь освещает путь.
Ждет.
Смотрит на окна маленького замка на берегу озера.
Идут минуты. Из замка никто не выходит. Никто.
Экипаж начинает волноваться, экипаж покачивает фонарем, звонит в колокольчик.
Ничего не происходит.
Экипаж начинает сердиться, недовольно смотрит на часы, уже подумывает, что нечего тут ждать, ехать пора.
Башенка замка вздрагивает.
Еще.
Еще.
Замок весь накреняется, будто хочет развалиться – нет, не разваливается, движется в сторону экипажа, шаг, шаг, шаг, по мостику, выбирается на берег, смущенно кланяется.
Садится в экипаж, который покачивается под его тяжестью.
Повозка трогается с места, катится по дороге в туман осени.
Накрапывает дождь.
Рябь на воде.
С веток облетают сны и чьи-то мечты.
– Аниф, ваше благородие.
Нет, не так.
А вот так:
– Аниф, к вашим услугам.
И тоже не так.
– А… а как. А черт его пойми, как…
– Аниф, к вашим… благородиям.
Ай, глупый, глупый Аниф, всё-всё перепутал. Аниф только в столицу пускать. Сидел бы Аниф в своем Зальцбурге на радость туристам, всё бы хорошо было, а тут нате вам, понесла его в столицу нелегкая…
Ну, на счастье Анифа никто и не услышал ничего. Да кто его слушать будет, эка невидаль – Аниф.
Что?
Какой Аниф?
Ну, хоть вы на него посмотрели. Да замок Аниф, стоит в Зальцбурге на озере туристам на радость, а тут вот решил мир повидать…
И Хофбург оборачивается.
Хофбург, это дворец такой в Вене.
– Что вы сказали?
Ну, хоть Хофбург Аниф услышал, и то хорошо.
– Аниф… к вашим услу…
Ай, Аниф, Аниф, глупый Аниф, опять запутался, опять не то сказал.
– Аниф?
– Ну да… з-замок. Из З-зальцбурга.
– И… что вы хотите?
– Я… по объявлению.
Хофбург думает, что за объявление, почему объявление, а, ну да, объявление, Хофбургу помощник требовался. Только Хофбургу бы поближе какой помощник, кто ж знал, что из самого Зальцбурга приедет какой-то… как его там, бишь? Афанасий? Ананас? А… Придумали имячко – Аниф…
Ну да ладно, Аниф так Аниф, посмотрит Хофбург, что там за Аниф, пусть у Хофбурга на посылках будет, а то Хофбургу самому несолидно туда-сюда ездить.
Хофбург все-таки.
– Я есть.
Это он так себе говорит:
– Я есть.
Нет, не говорит.
Думает.
Я есть.
Оглядывает холмы вокруг. Каким-то непонятым чутьем понимает, что есть он, и есть холмы, и что он и холмы – это разные вещи.
Он смотрит.
Думает.
Он думает, что вот это движется с востока на запад, всё время меняется, а вот это по сторонам стоит неподвижно.
Память, которой нет, сама подсказывает слова:
Река.
Берега.
Он делает шаг.
– Это… это ужасно…
– Успокойтесь, друг мой.
– Это… чудовищно…
Успокойтесь, умоляю вас… расскажите все по порядку…
Хофбург усаживает гостя в кресло, подбрасывает дров в камин.
Аниф подает кофе – Аниф сошка мелкая, его дел кофе подавать. Аниф осторожно смотрит на гостя, что за гость, важный гость, целый собор в гости пожаловал, о двух башнях, а окна-то какие, а потолки, а лестница витая, а статуи на соборе…
Собор замечает Анифа, вежливо кланяется:
– Будем знакомы, мой друг. Стефан.
– А-аниф, очень приятно…
Собор Святого Стефана потихоньку успокаивается, прихлебывает кофе.
– Что же с вами случилось, мой дорогой гость?
Это Хофбург.
– Это ужасно… ужасно… друг мой, вы, должно быть, скажете, что виной всему мое больное воображение, что мне нужно отдохнуть, развеяться…