Враг твой, друг твой. Роман - стр. 6
– Нет.
– Приходите вечером, вы останетесь довольны.
– Это имеет отношение к компромиссу?
– Непосредственное.
– Я полагаю, вы, здесь собираетесь со мной не только на звёзды смотреть.
– Да, есть такие вещи, о которых не принято говорить вслух.
– Вы, заходите слишком далеко.
– Вы, сами предложили обговорить условия аренды, вот я вам и предлагаю свои условия.
– Мне такие условия не подходят.
– Вы, уверены? Я могу уступить десять процентов от новой прибавки.
– Я думала, Антон Алексеевич, вы приличный человек.
Наталья встала с кресла, взяла со стола папку и собиралась уходить.
– Подождите.
Старожилов подошёл к ней и взял её за руку.
– Вы такая. Знаете, а я ведь думал, что Углицкий вас нарочно послал ко мне. Приходите, после восьми, и мы просто попьём чаю, а потом посмотрим на звёзды.
– Нет.
Наталья освободила руку.
– Но почему?
– Вы – злой.
– Вы – смелая, так со мной ещё никто не разговаривал. – Старожилов криво улыбнулся. – Ну что ж, ступайте. Зря вы так со мной, я обид не прощаю и не забываю.
Неужели этот подлец Старожилов так силён, если позволяет себе так обращаться с людьми? Когда Наталья думала о банкире, её охватывал животный страх. Вернувшись в свой кабинет, она сразу позвонила Углицкому.
– Николай Ефимович, это Краснова. Я только что вернулась от Старожилова, и должна сообщить вам, что больше не могу вести с ним переговоры об аренде.
– Что ещё за детский сад, Наталья Николаевна?
– Это не детский сад. Старожилов сделал мне непристойное предложение.
– Какое предложение?
– Непристойное.
– Что это значит?
– Это означает, что он делал мне грязные намёки.
– Антон Алексеевич?
– Да.
– Что это на него нашло? Может быть, это вы его настолько очаровали, что он не смог сдержать своих чувств?
– Я не знаю и не хочу знать, что на него нашло. Я больше не хочу его видеть.
– Ну, ну, это наша работа. Если бы, вы, знали с какими людьми приходиться общаться мне.
– Я, правда, не могу, Николай Ефимович, я боюсь его.
– Да Антон – непростой человек. Вы, случайно не нагрубили ему?
– Кажется, нет.
– С ним надо поаккуратней, мы же зависим от него. Представляете, что будет, если нам придётся съезжать отсюда в другое место? С Антоном нам нельзя ссориться. Надеюсь, вы, понимаете это?
На что он намекает? Надо хоть что-нибудь ответить.
– Понимаю.
Наталья положила трубку.
Был ли это момент истины? Углицкий всё прекрасно знал заранее? И Старожилов что-то говорил там о тяжёлой артиллерии. Не зря говорят об Углицком, что он своих хомячков любит больше, чем людей. Люди для него – это фигуры, которыми он распоряжается по своему усмотрению, ради своей выгоды. И должность начальника отдела – это всего лишь одна из комбинаций Углицкого? Комбинация с прицелом на будущее? Выходит, что её способности, её знания, её труд не имеют никакого значения? Она – фигура, возможно и не мелкая, но всё равно фигура, которая долго не знала об этом. Стоп. Фигура ещё может не захотеть быть использованной, не дать себя использовать. Она непростая фигура. Она ещё может сама заставить тех, кто хочет использовать её, сделать что-нибудь для неё. Ведь она им необходима. Необходима то необходима, только для определённого дела.
Наталья заплакала.
К ней могли придти или позвонить, и она постаралась взять себя в руки. И потом она совсем забыла о наследстве от какого-то неизвестного троюродного дядюшки. Наталья вытерла платком лицо, и начала перебирать в голове текущие дела, которыми следовало заняться в первую очередь.