Возвращение - стр. 39
– Молчать! Я тебе слово не давал! – нехорошо оскалился я на среднюю жену. – И сядь на место! – снял пояс, развернулся к женщинам и потряс им: – Вначале меня послушаете!
Ну, и совсем не вовремя в нашей «спальне» за момент до того появилась Зоряна с кастрюлей киселя. Причём она мои последние слова, сопровождаемые потрясанием ремня, восприняла совсем неоднозначно. Она ведь не знала, что находится в кармашках этого ремня, и явно решила, что попала на крутые семейные разбирательства. Поставила кастрюлю на стол, внимательно пригляделась к моим трём побледневшим красавицам, отчаянно посмотрела на меня и всё-таки нашла в себе мужество вмешаться:
– Миха! Так делать нельзя!..
Уважаю! За твёрдую позицию, за готовность защитить иных слабых, за решительность в деле становления справедливости и равноправия между полами. Пусть даже и сама при этом пострадает и лишится самого для неё желанного, вожделенного и святого в личностном плане.
Но в данный момент Зоряна явно ошиблась, будучи совершенно не в теме, и банально мне мешает. Поэтому и с ней я не стал церемониться или деликатничать:
– Давай, давай, топай отсюда! Тоже мне, комиссар в юбке! Мы и без тебя разберёмся! – но, видя, как она решительно хмурится и пальчиком тычет в сторону ремня, скривился: – Торжественно обещаю сегодня своих жён не бить! Устраивает?
– А-а? Сегодня? А разве вчера и завтра…
– Ну, ты посмотри на неё! Мало тебе моего обещания?! Вот и иди отсюда! У нас важный момент повышения «мысленной деятельности».
– И как ты меня назвал? Что это такое?
– Да как тебе сказать… Это такая должность, вроде заместителя командира, но комиссар занимается не военной подготовкой, а моральной. То есть является заместителем по воспитательной работе.
И свободной ладонью замахал в раздражении: «Уходи! Не мешай нам!»
Заметив, что будущие мамаши не просто заулыбались, а стали ещё и беззаботно хихикать, неформальный лидер ушла, но напоследок одарила меня очень многозначительным, угрожающим взглядом. Мол, не смей тут никого обижать!
У меня даже руки опустились от удивления:
– И чем это вы её так к себе приворожили? – спросил я притихшее вновь трио. – Или о чём-то успели проболтаться? – все три головки мотнулись отрицательно. – А то смотрите, как она себя повела: готова была на командира с кулаками кинуться, лишь бы он своих супруг ремнём не стегал по задницам! С чего бы это у неё такие к вам симпатии?
Обе старшие на это лишь высокомерно фыркнули, а вот младшенькая то ли в самом деле поверила, то ли совсем наивной притворилась:
– А ты что, нас и в самом деле стегать собрался?
– Да нет, я же обещал комиссару… не бить вас… больно… Но ремешок этот нам как раз и нужен сейчас… – опять им чуток потряс, а указательным пальцем поманил Всяну к себе: – Раз ты у нас самая… хм, хитрая, тобой и займёмся первой. Иди ко мне!
Судя по тому, как, покачивая бёдрами и закатывая в притворном испуге глазки, Всяна пошла ко мне, то она просто играла роль наивной глупышки. Ещё и голосом постаралась говорить дрожащим:
– А дядя меня не обидит? Мне и в самом деле будет приятно?
Снажа прыснула смехом, Ксана тоже непроизвольно заулыбалась, а я тяжело, с укором вздохнул:
– Тётя! Вы бы молоденьких мальчиков своими развратными жестами не возбуждали напрасно, а? Не надо забывать про свой возраст…