Возвращение в дивный новый мир - стр. 9

Науку можно определить как метод сведения множественности к единству. Наука стремится объяснить бесконечно разнообразные природные феномены, игнорируя уникальность единичных, частных, событий, сосредоточив внимание на том общем, что есть у этих феноменов, и, проанализировав события, формулирует абстрактный «закон», согласно которому феномены обретают определенный смысл и становятся доступными оценке и анализу. Например, яблоки с незапамятных времен падали с деревьев, а Луна вращалась вокруг Земли. Люди наблюдали эти факты в течение всей своей истории. Однако лишь Исаак Ньютон понял, что общего между этими феноменами, и сформулировал теорию всемирного тяготения, согласно которой определенные аспекты поведения яблок, небесных тел, как, впрочем, и всех тел во Вселенной, можно объяснить, исходя из стандартизированного набора определенных идей. В таком же духе художник воспринимает бесконечное разнообразие и уникальные отдельные проявления внешнего мира, добавляет к восприятию силу своего воображения и придает разнообразию смысл, упорядочивая его средствами живописи, скульптуры, слова или музыки. Желание упорядочить хаос, вывести гармонию из диссонанса и единство из многообразия – это присущий человеку интеллектуальный инстинкт, фундаментальная потребность ума. В сферах науки, искусства и философии произведения того, что я могу назвать «волей к порядку», играют весьма благотворную роль. Конечно, надо помнить, что воля к порядку создала множество скороспелых заключений, основанных на слишком скудных данных, породила немало абсурдных систем в метафизике и теологии, большое количество педантичных и неверных толкований реальности, вывела массу неверных символов и абстракций из непосредственного и некорректно оцененного чувственного опыта. Но эти ошибки, какими бы прискорбными они ни были, не причиняют большого вреда непосредственно – хотя иногда случается, что они наносят вред косвенно, когда, например, какие-то философские системы используются для оправдания бессмысленных и бесчеловечных действий. И именно в социальной сфере, в сфере политики и экономики воля к порядку становится особенно опасной.

Здесь теоретическое сведение немыслимой множественности к понятному единообразию становится практически сведением человеческого разнообразия к бесчеловечному единству, приводит к превращению свободы в рабство. В политике эквивалентом полностью разработанной научной теории или философской системы является тоталитарная диктатура. В экономике эквивалентом совершенного произведения искусства является безупречно функционирующая фабрика, где рабочие становятся идеальными придатками машин. Воля к порядку может превратить в тиранов тех, кто просто надеется упорядочить хаос. Красота идеально работающего механизма служит оправданием деспотии.

Организация необходима, ибо свобода возникает и обретает смысл только внутри самоуправляющегося сообщества добровольно сотрудничающих индивидов. Но при всей своей необходимости организация может стать и смертельно опасной. Чрезмерная организованность превращает мужчин и женщин в автоматы, душит дух творчества и ликвидирует саму возможность свободы. Как всегда, выходом является золотая середина, равновесие между крайностями laissez-faire