Возвращение «Пионера» - стр. 12
– Все-таки какое-то небольшое здание, – доверительно сказала она как бы себе.
Белобрысый ожидаемо откликнулся:
– Фига небольшое. А ты Дом Советов хотела?
Юля окинула его снисходительным взглядом – ну симпатичный, можно сказать, – и пояснила:
– Бассейн же должен быть, правильно? Крытый и, раз сюда со всего Союза привозят, солидный. Представляю себе размерчик. И знаешь, это правильно, закон эволюции: сперва бассейн при садике, потом какой-нибудь занюханный городской два на два, потом ДЮСШ на двадцать пять метров, потом олимпийский резерв на пятьдесят – а тут, наверное, будет…
– Э, какой бассейн, – сказал Линар. – ЭВМ рядом с водой нельзя.
– Какая еще ЭВМ? – надменно спросила выгибонистая дылда в фирме́. – Тут тебе НИИ, что ли?
– А как будто нет, – ехидно отозвался пухлый пацан со значком физматшколы Академгородка – не выпускника, конечно, юбилейным или за заслуги. В олимпиаде победил, траекторию спутника рассчитал, или что они там делают.
Линар в своей школе не делал ничего подобного, поэтому страстно мечтал о новосибирском или колмогоровском интернате. Никуда бы он, конечно, не попал, если бы не Фая. Хорошо, когда родная тетка, к тому же официальная опекунша, работает в роно. Линар бы, конечно, предпочел живых родителей, какие были, обычных инженеров нефтедобычи, но они погибли десять лет назад по пути в Альметьевск. Линара с собой не взяли, потому что кашлял и температурил, хотя он тоже очень просился в гости и ныл. Оставили у бабушки. Думали, на полтора дня, оказалось – навсегда.
Фая оформила опеку, но опекала, конечно, бабушка, закармливая и забалтывая до одури – ладно хоть Линар не разбирал почти ничего, – пока ее младшая дочь моталась по строящимся школам района. К воспитанию племянника она подключалась только в крайних случаях. Вернее, не к воспитанию – просто садилась напротив, долго молчала, потом вздыхала и спрашивала:
– Ты понял?
Линар кивал – так было проще, хотя ни фига он, конечно, не понял и виноватым себя не чувствовал. Почти. Перед Фаей просто неловко – ей и так трудно, она, наверное, нормальную семью хотела, а не математического вундеркинда-специалиста, доводящего учителей до приступов и срывающего городские олимпиады.
Фая трижды не позволила выгнать Линара из школы – и два раза он правда не сделал ничего плохого, а в третий вот психанул, если честно, и расписал на стене перед залом, где проходила олимпиада, три правильных решения задачи вместо того уродского, которое шло в зачет, но все равно стоял на своем: «А чего я-то сразу». Все равно не поверят.
Самое обидное, что про третий случай как раз поверили, а про первые два раза нет. Линар вообще обозлился. Ненадолго. Пока чувак, все собрание тихо просидевший в углу кабинета, не догнал его с Фаей в коридоре и не предложил участие в выездном физматлагере «Пионер», по итогам которого будут отбираться ученики спецшкол в Москве, Новосибирске и Киеве.
– Это там постоянно жить, что ли? Чтобы мальчик опять семьи… – начала Фая, но вовремя заткнулась.
Чувак переводил взгляд с Фаи на Линара. Линар умоляюще смотрел на Фаю. Фая шмыгнула носом и отвернулась к окну.
И Линар поехал в лагерь.
Он ждал, что увидит натуральный лагерь, то ли пионерский, то ли спортивный или полувоенный, с домиками либо палатками и огромным залом ЭВМ вместо стадиона – а может, даже с отдельными ЭВМ, настоящими, шестнадцати-, а то и тридцатидвухразрядными, в каждом, ну или хотя бы только его, Линара, домике, – хотя кто же такую роскошь, тем более инвалютную, детям даст. А увидел здоровенный особняк, обсаженный огромными деревьями по периметру плаца, на котором не было видно люков колодцев спецсвязи. И по воздуху провода к зданию не тянулись.