Возвращение клана 2 - стр. 4

Кушкафтар взревел от неожиданной боли и, вырвав из предплечья сосульку, в свою очередь, нанёс удар, как-то вытянувшись и заверещав в сторону стоящего на стволе дерева мужчины. Рамазану даже на мгновение почудилось, будто он видел нечто похожее на полупрозрачные, дрожащие кольца, возникшие перед раскрытой пастью монстра. А через мгновение кора на том месте, где только что находился сахиир, взорвалась изнутри мириадами щепок. И мужчина даже думать не хотел о том, что было бы с ним самим, не перепрыгни он заранее на другое дерево.

Ещё одна наколдованная сосулька с чавканьем вонзилась в тварь, новый взрыв болезненных воплей чудовища, и Рамазан уже подумал было, что обнаружил идеальную стратегию уничтожения кушкафтаров, благо деревьев вокруг масса. А увернуться от дальнего удара монстра было не так уж и трудно, уж очень очевидно оно готовилось к своему крику. Однако в следующее мгновение вспомнил, по какой причине в его родных горах с этими тварями было так много проблем. Точнее, сам кушкафтар напомнил об этом.

С виду медлительное, огромное чудовище вдруг взмахнуло резко удлинившимися волосами, которые, словно живые, оплели одну из толстых ветвей, а в следующую секунду весь мир для мужчины словно застыл, когда огромная туша, двигаясь просто с сумасшедшей скоростью, отскочив от другого дерева, оказалась прямо перед ним, сверкая налившимися алым светом глазами. Рамазан едва успел среагировать, чтобы дёрнуться в сторону и не быть расплющенным о ствол, на котором он стоял, но увернуться от чрезвычайно быстрого удара лапы, находясь в воздухе, уже не сумел.

Словно камень, сброшенный со скалы, он с силой врезался в землю, подняв своим телом высокий столб грязи пыли и опавшей листвы. И хоть это приземление и не прошло для обладателя металлического эго безобидным, куда хуже было получить пару рваных ран, оставленных кривыми когтями чудовища на спине. Впрочем, думать об этом сейчас было некогда, а потому Рамазан как мог быстро метнулся прочь от места падения, в то время как в дымное облако сверху рухнула огромная туша кушкафтара. Явно желавшего раздавить в лепёшку наглого человека, мешающего чудовищу добраться до вожделенной добычи и причинившего ему боль.

Откатившись подальше, сахиир, не сводя глаз с так же не торопливо распрямившегося монстра, поднялся на ноги, кашлянул и, стерев кровь с подбородка, сплюнул красную слюну. Спина ныла и сильно горела, что явно указывало на наличие н когтях монстра какого-то токсина или яда, попавшего с когтей через раны в кровь. В то время как повреждения, которые Рамазан до этого нанёс Кушкафтару, уже медленно затягивались и исходили на теле чудовища струйками тёмно-сизого дыма.

Оскалившись и скрипнув зубами от гнева, мужчина начал медленно, но всё быстрее и быстрее складывать цепочку ручных печатей. За использование чар тахума, которые сейчас готовил, позже он должен будет заплатить серьёзную цену, но до того момента ещё нужно дожить, а ситуация сейчас уже складывалась далеко не в его пользу.

Ещё мальчиком он часто задавался вопросом, почему большая часть сильнейших умений их родного тахума считается ограниченной к использованию и завязана на частичном саморазрушении собственного тела. Его отец тогда, посмеиваясь, объяснял, что именно это делает их, Авшалумовых, столь великими воинами на поле боя. Ведь когда знаешь, что за «силу» нужно будет чем-то платить, у тебя не возникнет даже мысли о том, чтобы упустить хоть какие-то основы, и только так настоящий Авшалумов из малого становится великим.