Возвращение домой - стр. 16
– Думаю, все дело в ключице, – сквозь зубы процедил доктор Лахири.
– И еще сотрясение мозга, – добавила Кларк, стараясь, чтоб ее голос звучал нейтрально. – Полагаю, у вас перелом. Я могу наложить повязку, но, боюсь, у нас с обезболивающим неважно. У вас на челноках есть лекарства?
– Не знаю, что там есть на этих челноках, – хрипло сказал доктор Лахири, и сердце Кларк оборвалось от разочарования. – Все произошло слишком быстро. Собираться времени не было.
– Ладно, обойдемся пока. Я помогу вам сесть. Готовы? – Опустившись на колени, Кларк подхватила его под здоровую руку. – На счет «три». Раз, два, три! – Она помогла доктору принять сидячее положение (тот страдальчески вскрикнул) и прислонила его к горке мусора. К лицу раненого постепенно возвращались краски. – Просто не шевелитесь по возможности, пока за вами не придут мои друзья, – и Кларк махнула рукой в сторону Уэллса и его команды. – Они доставят вас в безопасное место.
– Кларк, – еще более хрипло, чем раньше, пробормотал доктор Лахири. Девушка тут же вытащила бутылку с водой и поднесла к его губам. Доктор сделал малюсенький глоток и продолжил: – Я сожалею о том, что сказал в прошлый раз. Родители гордились бы тобой. И я… я так тобой горжусь!
– Спасибо, – медленно проговорила Кларк, гадая, действительно ли доктор считает, что ее родители мертвы, или просто слишком запуган, чтобы сказать ей правду. – Я прошу прощения за… за мою несдержанность.
Несмотря на боль, доктор Лахири улыбнулся.
– Хотел бы я поставить себе в заслугу не только твои хирургические навыки, но и твой хук слева.
Следующие несколько часов прошли как в тумане. Кларк практически не заметила рассвета, лишь констатировала, что накладывать швы стало легче. К тому времени, как солнце поднялось высоко в небо, всех ходячих пассажиров челноков отвели в лагерь. Туда же отнесли большую часть раненых. Когда рассвело, к озеру подтянулись новые члены сотни, чтобы как-то помочь и поискать среди прибывших своих родителей. Однако счастливых воссоединенных оказалось до обидного мало. По-видимому, отцы и матери членов сотни не получили преимущественного права посадки на челноки, несмотря на то что их дети выполняли на Земле невероятно опасную миссию.
Закончив накладывать шину на ногу пожилой женщине, Кларк встала и потянулась, прежде чем перейти к следующему пациенту. Она заметила, что охранники, которые за несколько минут до этого окружали своего командира, теперь разошлись, чтобы помочь доставить раненых в лагерь. Ей оставалось только надеяться, что они и дальше будут заниматься пострадавшими при посадке и не станут охотиться за парнем, из-за которого подстрелили Канцлера.
Взгляд Кларк остановился на охраннике, который показался ей знакомым. Это ощущение вызывало у нее какие-то тревожные чувства. Она уставилась на охранника, пытаясь сообразить, почему ее тошнит от одного взгляда на этого парня. Тот стоял среди медленно колышущегося людского моря, жестикулируя здоровой рукой; раненая рука была прижата к груди.
Потом Кларк быстро отвернулась, чтобы охранник не успел ее заметить, и стала тянуть время, возясь с бинтами. Она ломала голову, вспоминая его имя.
Во времена ученичества Кларк этого самого Скотта регулярно отряжали патрулировать медицинский центр. Их частые встречи приводили девушку в ужас. Хотя в тех случаях, когда медперсоналу и стажерам ничто не угрожало, охранники, как правило, не вступали с ними в контакт, Скотт вечно ухитрялся обратить на себя внимание. Он был ненамного старше Кларк, а в его поведении сквозило что-то фальшивое и навязчивое. Находясь в помещении, он всегда смотрел на докторов или других охранников и никогда не удостаивал взгляда пациентов – наверно, считал, что он слишком хорош для этого. Но сильнее всего Кларк беспокоило поведение Скотта, когда тот оставался с ней наедине. Он все делал для того, чтобы это происходило как можно чаще.