Возвращение чувств. Машина. - стр. 60
Беседа, впрочем, носила несколько односторонний характер – роль Пьера в ней сводилась к согласному киванию, или несогласному качанию головой.
– Филипп, рассчитайся, и поехали, – произнесла она всё тем же хрипловатым низким голосом, к которому уже успела привыкнуть, изображая молодого мужчину.
Монахи, вызвавшие было её опасения, уже ушли. Торговцы-коммерсанты, расслабившись, обсуждали уже женщин лёгкого поведения в разных городах и странах. Завсегдатаи из местных всё ещё не сдвинулись с войны с Фландрией, и ужасной жары.
Их отъезд никого не заинтересовал.
Пьер и Катарина помогли Марии влезть на лошадь. Вернее, помог Пьер, Катарина поддерживала няню больше морально. Только теперь она по-настоящему оценила тот подвиг, который совершают местные женщины, путешествуя в так называемом «дамском» седле. Мария располагалась боком к движению, ноги приходилось держать на деревянной подставочке, а залезть или спуститься без посторонней помощи было вообще невозможно.
Хорошо, что она сама сейчас не столкнулась хоть с этой проблемой. Может, имеет смысл и Марию побыстрей переделать в мужчину? Правда, пока у них нет нужной одежды… Впрочем, взглянув на няню ещё раз, она покачала головой – на ближайшие несколько дней от этой мысли лучше отказаться. Такой риск придётся оставить на совсем уж крайний случай – шила в мешке не утаишь.
Хотя на будущее, конечно, было бы неплохо для маскировки путешествовать то как мужчина и двое женщин, то как женщина и двое мужчин. И совсем уже отлично – как трое мужчин.
Значит, придётся купить ещё одно дамское и одно мужское седло – благо, по конструкции оно от вьючного мало чем отличается.
С улыбкой она подумала, что самый беспроигрышный вариант – три женщины – к сожалению, малореален. Ведь женщины в-одиночку не путешествуют… Да и Пьер ни за что не согласится. И будет прав. Если женщина ещё как-то может подделаться под мужчину, то обратный трюк раскусит первая же встречная женщина: актёры из мужчин никакие!
16
К вечеру, когда уже совсем стемнело, они остановились в небольшой деревушке, примерно в пяти лье от Компьена. Двигались они быстро, больше нигде не останавливались, и хотя немного попетляли по просёлочным дорогам, всё же отмахали изрядный кусок – гораздо длиннее, чем проехали до трактира, в котором оставили Пулена-Жан Клода.
Правда, по большому тракту проехали бы по прямой ещё больше, но в данном случае Катарине было наплевать на расстояние и усталость – всё должно было быть принесено в жертву скрытности и анонимности. Выбраться из страны сейчас – главное.
Местный трактир оказался, само-собой, поменьше, но зато и как-то поуютней.
Возле стойки и за столами сидели всё сплошь местные – крестьяне и мастеровые, они пили и разговаривали. Она не могла не оценить прелесть отсутствия табака: ни характерной вони, ни сизой дымки, обычно скрывавшей дальние углы больших помещений, как бывало в её эпоху в подобных заведениях. Но света посаженные по оболам колес на потолке масляные плошки, действительно, давали чертовски мало…
За едой – пища оказалась попроще, и ждать пришлось дольше – они почти не разговаривали. Во-первых, в целях конспирации, а во-вторых, сказывались усталость, накопившаяся за целый день, проведённый в седле, и нервное напряжение. А у Катарины так и вообще глаза закрывались сами, несмотря на все её усилия: хоть спички вставляй… Правда, их ещё не изобрели. Но так как они проехали сегодня довольно много – не менее девяти-десяти лье – спать отправились с достаточно спокойной совестью.