Возвращение чувств. Машина. - стр. 45
И раз уж так получилось, скажи – кто ты?
Несчастная мать! Сможет ли она понять, поверить, что она старше её на семь веков!..
– А вы… уверены, что действительно хотите это знать? – Ирина, сдержав рыдания, пристально посмотрела в подёрнутые печалью, глаза матери.
После ещё одной паузы, мать Катарины с горечью произнесла:
– Ты права. Это только усилит моё горе. И может помешать мне помочь тебе. Ведь я обещала. Пусть только для себя – для себя я буду знать, что Беллы больше нет.
Но ты – ты в её теле – живи. Живи! Я… если можно так сказать, разрешаю тебе это.
Вот благословить – не могу. Всё же я – мать. Пусть благословит тот, кто помог тебе занять это тело, и сохранить ему жизнь. Но – не я. И ты поймёшь – это слишком тяжело для матери…
Но в другом ты права – для окружающих я не могу ставить под сомнение то, что ты – моя дочь. Это будет глупо. И несправедливо по отношению к тебе – я должна быть благодарна хотя бы за то, что ты сохранила это тело живым.
И поэтому я помогу тебе. Помогу спасти хотя бы эту телесную оболочку – моей дочери. Впрочем, – она вымучено и криво улыбнулась, – я думаю, ты и сама будешь стараться её беречь. Может, когда-то, в будущем, вы будете счастливы…
– Спасибо… спасибо вам! После всего происшедшего… Я и надеяться не смела, что вы… Так… Я благодарю вас!
– Не благодари. Во-первых, для матери естественно помочь своему ребёнку – это для окружающих. А во-вторых…
Во-вторых, для себя самой – это как бы тоже знак моей благодарности. Мой долг перед тобой – уже тобой. За то, что спасла его от позора казни, и позволила проститься с… хотя бы с телом моей дочки, а не сбежала, куда глаза глядят! Хотя, наверное, было страшно…
– О, да… Куда страшней, чем сам побег… – сквозь слёзы она попыталась улыбнуться.
– Всё верно, я – знаю… Ну, и немаловажно, что теперь ты – ты! – можешь хотя бы попытаться обелить наш род, наше доброе имя, и может, со временем, тебе удастся и…
– Вы… вы так спокойно об этом говорите! Вы знаете всё, но… Простите, Бога ради, но наверное, другая женщина на вашем месте… Ох! – она покачала головой.
– Что, закатила бы истерику? Или… ещё хуже? – не стесняйся, додумывай – спятила бы.
Возможно. Но у меня было почти двое суток, чтобы смириться, всё обдумать… Нет, вчера, конечно, мне было тяжелей… Ладно, в моём теперешнем положении, – она, мрачно усмехнувшись, оглядела себя, – чертовски мало найдётся вещей, способных меня… Хм. Шокировать.
– Так вы… парализованы?! – догадалась наконец Катарина.
– Да, уже пять лет. И здесь мой дар не помог мне.
– Какой дар? – Катарина, вспыхнув, вспомнила о своём выдуманном даре. Ну, выдуманный, невыдуманный, а освободиться помог… – Простите!..
– Нет, ничего. Я о том даре, за который здесь и сейчас сжигают на костре. Тот самый, что я получила от матери, а та – от своей. И тот, который почему-то не перешёл к Белле.
Этот дар позволяет быть сильной в самых трудных и опасных жизненных ситуациях, и не сдаваться никогда… Другая часть этого дара позволяет, как в открытой книге читать в сердцах и умах других людей, видеть их подлинные, самые сокровенные помыслы и желания.
Из-за этого дара я рано повзрослела, и разочаровалась в большинстве людей. Но он же позволил мне и выстоять, а позже – выбрать несколько верных и надёжных друзей, и в том числе и моего покойного мужа! Царствие ему, бедняге, Небесное…