Возвращение чувств. Машина. - стр. 22
– А… Почему?!
Вздох разочарованной дурочки, самой собой загнанной в угол, дался ей легко:
– Потому, что от него-то и все мои беды…От золота. – и, с надрывом! – Ах… нельзя мне этого говорить, – словно спохватилась она, отворачиваясь и передёргивая плечами, словно от сквозняка.
– От… золота? Но… откуда же вы его… И как оно оказалось здесь, внутри моего распятия?! Ведь его же… – было вполне ясно, что ведь не отстанет.
– Ладно! Грех этот останется на мне! Я по недосмотру слишком долго касалась… вашего распятия, и слишком горячо молилась… Это от моих пальцев так получилось. – ну вот, главная фраза шоу произнесена, декорации в виде отпечатков расставлены, – Ещё раз – простите!
Он надолго заткнулся, словно только теперь понял.
Дудки. Ты, милейший, «понял» ещё десять минут назад, и мимика твоего достаточно освещённого лица, сказала ей всё… А сейчас ты ищешь способ, как бы потактичней сказать ей, как выведать…
На его очередную (честно говоря, не очень-то и робкую) попытку, она как-то устало и буднично сказала:
– Ну что вы ещё хотите услышать? Да, я владею этим проклятьем. Этим… легендарным даром. И вот – это погубило и моих близких и меня… Это Прикосновение Мидаса.
Воцарившуюся за этим тишину можно было бы назвать мёртвой, если бы дежурный по коридору не решил заменить давно трещавший и меркнущий факел.
Пока происходила замена, никто не сказал ни слова, но напряжение росло.
– Неужели… (вот дьявол, он всё же сомневается?!) Вы… И вправду отказались рассказать об этом его высокопреосвященству? (ага, к счастью, это – другое сомнение!)
Её ироничный смех прозвучал довольно фальшиво… Ну, словом, так, как и был задуман:
– Может, я и плохая женщина, интриганка, и легкомысленная… Но вот в вопросах золота и церкви… Разве это – не запрещенное золото?! Ведь мы должны «в поте лица зарабатывать себе пропитание», как сказал Господь. А тут – вот, стоит мне только…
Ведь подчас я и сама себя спрашиваю – может, и вправду – я – ведьма?
Всегда… по-настоящему я действительно… боялась. Пользоваться этим.
Я думала так: кто дал мне право судить? Или: дать одним, а другим – не дать?.. Кто нуждается больше? Кто и правда – не может, а кто – просто не хочет заработать?.. «В поте лица»? Кто из нищих и неимущих – действительно такой, а кто – просто недостойно притворяется, пытаясь сыграть на жалости?! И христианском сочувствии.
Кто я такая, чтобы решать такие вещи?..
Церкви я, может быть, и раскрыла бы этот дар, даже боясь быть обвинённой в связи с нечистым… Но он – не Церковь! Ему – ни за что! – гневные нотки прорвались точно дозированным финальным аккордом.
Нужно отдать ему справедливость – он не сразу, и не на коленях стал просить её объяснить (Ха-ха, как же – объяснить!) как это у неё получается.
И совершенно ни к чему её отказы и увёртки не привели: плевать ему было на её «высокие идеалы» и морализаторство о «Душе» и т. п. Но виду он, конечно, не подавал. Молодец. Человек дела.
– Я могу превращать в золото почти всё… – призналась она наконец, с совсем уж траурным видом, – но на разные… материалы… требуются разные усилия. Вот, например, с вашим распятием вышло недоразумение – я просто истово молилась, и даже не заметила, что слишком… ну, увлеклась, что ли.
Хотела вымолить прощение. Увлеклась, да… Но успела всё же остановиться. Если бы распятие было из металла – ну, там, – медь, или серебро…