Возвращение - стр. 6
– Я имею в виду, кем бы она стала.
– А… Юристом, конечно.
Джулия смеется – один из самых прекрасных звуков, которые Барри слышал в своей жизни и даже не помнит, когда в последний раз. В то же время это как удар – словно приоткрылось потайное окошко в душу человека, которого ты знал.
– Она всегда спорила, по любому поводу, – говорит Джулия. – И обычно победа оставалась за ней.
– Мы были легкой добычей.
– Ну, один из нас точно.
– Меня имеешь в виду? – с наигранным гневом вопрошает он.
– Она тобой уже в пять лет вертела как хотела.
– А помнишь, она уговорила нас дать ей попрактиковаться в парковке задним ходом…
– Не нас, а тебя.
– …и въехала прямо в ворота гаража.
Джулия фыркает от смеха.
– Она так расстроилась тогда.
– Не расстроилась, а разозлилась на себя.
На долю секунду у Барри в голове мелькает воспоминание – или, по крайней мере, обрывок: Меган за рулем его старого «Камри», въехавшего задней половиной в гаражные ворота. Сама красная как рак, из глаз льются слезы, руки стиснуты так, что побелели костяшки…
– Она была умной и настойчивой и обязательно добилась бы чего-нибудь в жизни.
Он допивает свой кофе и наливает себе еще чашку.
– Хорошо вот так поговорить о ней, – замечает Джулия.
– Я рад, что наконец могу это сделать, – кивает он.
Официант подходит, чтобы принять заказ. Бабочка тоже возвращается, опустившись на стол возле нетронутой салфетки. Красуясь, разворачивает крылышки. Барри старается прогнать от себя мысль, что это Меган в облике бабочки выбрала именно сегодняшний день, чтобы навестить его. Глупо, конечно, но избавиться от навязчивого чувства сложно. Такое уже было – как-то в Нохо малиновка летела следом восемь кварталов. Или недавно, во время прогулки с собакой в парке, на руку ему то и дело садилась божья коровка…
Приносят еду. Барри представляет, что Меган сидит за столиком рядом с ними. Угловатые черты юности сгладились – она молодая женщина, и вся жизнь у нее впереди. Он не видит ее лица, как ни старается, только руки, которые беспрестанно жестикулируют, когда она говорит. Совсем как у ее матери, когда та уверена в себе и чем-то увлечена.
Есть не хочется, приходится себя заставлять. Джулия, кажется, хочет сказать что-то, однако молчит, подбирая остатки фриттаты. Барри делает глоток воды и снова откусывает от своего сэндвича, глядя на реку вдали.
Гудзон вытекает из небольшого озера в Адирондакских горах. Они ездили туда как-то летом, когда Меган было восемь или девять. Разбили палатку среди елей, смотрели на падающие звезды… Казалось просто невероятным, что эта крошечная лужица дает начало огромной реке. Воспоминание полностью захватывает Барри.
– О чем задумался? – спрашивает Джулия.
– Помнишь, как мы ездили в горы, к озерцу, из которого вытекает Гудзон?
– Еще бы! Два часа ставили палатку под проливным дождем с ветром.
– А мне казалось, погода была ясной…
Она отрицательно машет головой.
– Какое там! Мы всю ночь глаз не сомкнули, никак не могли согреться.
– Ты уверена?
– Да. После этого я и зареклась выезжать на природу.
– А, точно.
– Как ты мог забыть?
– Не знаю…
Правда в том, что это происходит с ним постоянно. Он все время оглядывается назад, живя прошлым больше, чем настоящим, и нередко слегка приукрашивает воспоминания. Улучшает их, делает идеальными. Ностальгия в качестве обезболивающего действует не хуже алкоголя.