Возвращение Белого Рыцаря - стр. 6
Долли всегда хотела их слушать. Она вообще любила вещи, но не пошлой любовью обывателя – потребителя, а любовью волшебника. Лаская пальцами их контуры и грани она узнавала их форму, а прислушиваясь к ним – узнавала суть, проникая в почти нереальное их существование, слушая их рассказы о прежних хозяевах. Вот, к примеру, часы «Стивена Кинга», как она их называла. Старая гравировка на задней стенке говорила о том, что этот громадный старомодный монумент был подарен некоему Г – ну С. Его коллегами по работе в честь юбилея 53 года назад. Должно быть, его уважали, хотели сделать приятное. А вот его наследники явно ограниченные равнодушные лодыри: часы – то были исправны, даже вид их был вполне приличным. Только заводного ключа не было и механизм изрядно заржавел. Наследникам этого почтенного господина не были нужны его вещи даже как память, и они не потрудились содержать хорошую вещь в порядке. Долли купила эти часы у старьёвщика за жалкие копейки, немного доплатила за ремонт, вернее – наладку, и в результате получила уникальный антиквариат, цена которому была не малая. И теперь они гордо и громогласно заявляли о себе каждый час, постоянно пугая девушка ударами гонга, как в романах Кинга. Но Долли всё равно любила эти часы – они были частью этого мира намного дольше, чем она сама, и точно знали, сколько времени уже растрачено, и сколько ещё осталось….
Времени оставалось много, очень много! Прощаться с молодостью не значит становиться старой. Старение организма вовсе не означает скорую смерть, и нечего из-за этого сходить с ума. Долли всегда это знала, но маме сказать не смогла. Вот уже час они гуляли по Центральному парку, и мама поминутно с кем – нибудь здоровалась. Казалось, все её знакомые вышли толкаться просто так в этом парке, только чтоб посмотреть, как прекрасная Лада выгуливает свою дочь. Некоторые даже останавливались на минутку, чтоб обменяться с мамой несколькими пустыми фразами, а двое даже сладенько умилились на девушку: «Ну надо же, ты совсем взрослая, а я тебя ещё вот такой помню!» И тут же примеривали её прежний воображаемый рост к садовой скамейке, и сами же довольно смеялись. Долли могла бы сказать какую – нибудь дерзость, но настроения не было. У мамы, к стати, настроение оставалось по – прежнему так себе, и встречи с этими «обаяшками» ей только мешали, но, как там у классика: «привычка свыше нам дана, замена счастию она», и мама по привычке гуляла в этом парке и так же автоматически играла свою светскую общественную роль. Она всё говорила, говорила, жаловалась, перескакивала с одного симптома на другой, делилась предчувствиями, тут же рассказывая о своём полутора – минутном романе с телеведущим: «ну ты же знаешь, он ведёт ещё это шоу об экстрасенсах!» Долли не знала. Она не смотрела это шоу. Но всё же заинтересовалась.
– А кстати, где ты его подцепила? – Мама поморщилась. Она устала бороться с ужасными манерами дочери, а уж тем более сегодня! Но совсем не обращать внимание тоже нельзя.
– Подцепила! Ну что за мерзкие словечки у тебя, и где ты только…
– Да ладно, мам! Ты сознавайся давай!
– А, ну это было на фуршете в Обществе Развития Самосознания. – Мама зачерпнула горсточку снега и теперь перекладывала снежный пирожок из ладони в ладонь. Её шикарные перчатки «хамелеон» начали менять свой цвет от соприкосновения с белыми кристаллами, и мама с удовольствием наблюдала за радужной игрой красок на своих руках, и выглядела она в этот момент такой неземной и невинной, что Долли насторожилась. Мама ненадолго приземлилась на третьей планете, и уже как бы ни к чему добавила: